72 
Изя молчал, задумчиво глядя на Полунина. Затем он наконец произнес:
– Ты думаешь, это знак?
– Да, – подтвердил Полунин, – это сигнал мне, означающий, что они взяли заложника на случай, если я буду предпринимать какие-либо действия.
Некоторое время мужчины молчали, Изя присел на лавочку, стоящую у задней стены дома, Полунин в задумчивости вышагивал по двору около него. Наконец, когда Владимир присел рядом с Либерзоном, тот сказал:
– У меня есть еще и другая информация, которую скорее можно отнести к положительной. Я нашел Соловейчика.
Полунин медленно повернулся к Либерзону и спросил:
– Где он?
– Он действительно в Израиле, – ответил Либерзон. – Живет в Хайфе.
– Адрес точный есть? – нетерпеливо спросил Полунин.
– Нет, адреса нет, – как-то уклончиво ответил Либерзон. – Все дело в том, что этот твой бывший партнер купил себе морскую яхту и живет на ней, – сказал Либерзон и тут же спросил: – Он что, большой любитель моря?
– Не знаю, – ответил Полунин. – Никогда не замечал за ним этого. Скорее, он любитель морских русалок.
– Яхта называется «Вента». Порт ее приписки, как я уже сказал, Хайфа. Там его видят достаточно часто.
– Спасибо, Изя, – произнес Полунин. – У меня к тебе будет еще одна просьба.
– Какая? – тут же заинтересованно спросил Либерзон.
– Мне нужны документы. В частности, загранпаспорт. Сможешь сделать?
– Постараюсь, – задумчиво ответил Изя, растирая ладонью свой лысый череп. – Был у меня один знакомый, большой мастер подобных дел. Правда, и брал немало.
– Не волнуйся, все расходы я оплачу, – ответил Полунин. – Только устрой все как можно быстрей.
– Хорошо, не беспокойся. Думаю, что недели через две все будет готово. …Когда Либерзон наконец уехал, Полунин еще некоторое время сидел на лавочке у задней стороны дома. Немного погодя к нему присоединился кореец. Прикуривая свою крепкую сигарету без фильтра, Ким посмотрел на угрюмое лицо Полунина, затем на конверт в его руке и спросил:
– Что-нибудь случилось?
– Да, – ответил Владимир. – Я скоро уезжаю, Саша. Спасибо тебе за гостеприимство.
– Жаль, – с грустью в голосе произнес кореец. – Честно говоря, я рассчитывал, что ты у меня и зиму переживешь. Мне было интересно с тобой общаться. Даже когда ты молчал.
Он улыбнулся и посмотрел на Полунина.
– Но я же все время сидел здесь угрюмый и злой…
– Все дело в том, что от тебя исходит какая-то странная аура. Аура порядочного человека.
– У тебя не было возможности в этом убедиться, – скептически ответил Полунин.
– Здесь, в лесу, вдали от городского шума, человека определяешь очень быстро, даже если общение с ним сведено к минимуму. Недавно я читал новый научный журнал. Японские ученые установили, что растения тоже общаются, разговаривают между собой на языке запахов. Наверное, и каждый человек имеет свой запах – добрый, злой, жадный, великодушный, – все пахнут по-особому. Здесь, среди живой природы, у людей обостряется чувство, способное улавливать эти запахи. Если ты вдруг когда-нибудь захочешь вернуться сюда, один или с друзьями, я всегда буду рад видеть тебя здесь.
– Спасибо, Саша, – поблагодарил Полунин Кима. – Если б ты только знал, как я мечтаю когда-нибудь вернуться сюда уже не в качестве беглеца. И еще я очень хочу привезти сюда сына…
* * *
Через две недели Либерзон, как и обещал, сделал для Полунина документы, передав ему обыкновенный и заграничный паспорта, по которым Полунин становился Борисовым Андреем Дмитриевичем. На следующий день после этого Полунин улетал в Москву, чтобы оттуда отправиться за границу.
Провожали его Либерзон вместе с сыном Виталием. Пока последний выяснял в справочной, где будет производиться посадка, Изя протянул Полунину записочку, в которой были указаны имя и телефон.
– Кто это? – удивленно спросил Полунин.
– Там же написано – Равикович Семен Израилевич.
– Кто он, и зачем это мне надо?
– Перед приездом в Израиль позвони ему, он тебя встретит и поможет найти нужного человека.
– С какой стати он будет на меня работать?
– Он будет работать на меня, – ответил Либерзон. – Этот Равикович должен мне триста баксов. И никак не может их отдать, мотивируя тем, что пересылать такую маленькую сумму очень дорого. Поэтому он жалеет о том, что не взял у меня взаймы тысячу долларов. Так что пусть теперь отработает, если не может отдать, – заключил Либерзон с суровым выражением лица.
72 
