Особенно,... 
80 
– У нас такого обычая нет!
– Я понял, – серьезно кивнул Ингри.
– А парень?
– Что – парень?
– Как он ухаживает?
Ингри пожал плечами.
– Наверное, как везде! Тебе ли не знать!
Я хмыкнула.
– Да уж, охотников утешить молодую вдовушку нашлось немало! Это теперь поутихли.
– Почему?
– Ну… я крепкая женщина.
– И у тебя появился Хоггард.
Я не собиралась говорить о Хоггарде.
– А какие слова ты говоришь девушкам, Ингри?
Он глядел внимательно.
– Хочешь их услышать?
– Ну, если ты их не забыл…
Его рука потянулась к колоде – рассеянно, привычно. И опустилась, когда Ингри перехватил мой взгляд.
– Даже это ты не можешь решить сам?
Ингри отвел темный взгляд за мое плечо, к окну, откуда за нами наблюдал старый Сунган. Помолчал и явно нехотя, тихо и бесцветно произнес несколько гортанных слов.
– Ты говорил их той девочке?
– Нет. Их берегут… для одной.
– Так, значит, ты берег их – для меня?
Приятно было видеть его таким растерянным. Он явно не мог понять – смеюсь я над ним или заигрываю.
– Ингри, а я могла бы понравиться вашим мужчинам?
Ингри молча смотрел на меня. Я осторожно вздохнула – воздух был тяжелым и сдавливал грудь, как стальной обруч.
– Или… тебе, Ингри?
Он по-прежнему молчал. Ему, похоже, тоже было не вздохнуть – ноздри его дрогнули, тяжело втягивая воздух, зрачки расширились, словно проглатывая меня… И я впервые в жизни обрадовалась мужскому желанию.
Я вздрогнула, когда он резко встал. Отошел к окну, уткнулся лбом в перекрестье рамы, вглядываясь в то, что было видно только ему одному. Прошло немало времени, прежде чем он повернул голову – я видела бледный, тающий в темноте профиль.
– Да, – ответил то ли мне, то ли самому себе. – Но, Гвенда… они ждут. Они зовут меня.
Я знала, что стоит подойти, прикоснуться – и Ингри не устоит, останется со мной…
Сегодня.
Но я знала и другое. Я сделала то, чего не делала уже много лет, – я заглянула в свое будущее. И не увидела там Ингри.
Я не святая, о нет, я не святая! Я не помогаю тем, кто не просит помощи, да и не всем, кто ее попросит. Если бы на месте этого парня был другой…
Я молча поднялась и вышла.
– Ну наконец-то… Я вся испарилась.
Ингри привалился спиной к перилам, разглядывая мой дорожный плащ, юбку для верховой езды, меховые сапоги… Сказал не сразу:
– Думаю, бесполезно говорить, что я пойду один?
– Правильно думаешь.
Ингри положил на стол дорожный мешок, на него – руки – и сказал очень мягко:
– Это МОЙ долг, Гвенда.
– Кто ж у тебя его отымает… Идем? Лошади готовы.
– А твоя корчма?
– Кэти с матерью здесь пока управятся.
– Ты всегда так упряма?
– Когда это меня касается.
– А я тебя касаюсь?
– Конечно. Не хочу терять такого хорошего работника.
Ингри хмыкнул.
– Идем мы, наконец? – я решительно направилась к двери и остановилась, оглянувшись. Ингри медленно снимал с шеи мешочек с картами. Снял, подержал в руке. Не глядя на меня, вытряхнул на стол. Так, значит, парень, тебе все равно, что с тобою будет? Пальцы Ингри скользнули по глянцевым картам. Задержались на одной. Ингри смотрел в стену перед собой, словно прислушиваясь к чему-то. Решившись, резко перевернул карту – я не сводила с него глаз. Взглянул. Двинул бровью. Положил. Перевернул следующую. Взглянул. Улыбнулся. Открыл третью, посмотрел и повернулся ко мне. Я настороженно всматривалась, пытаясь понять, что он вытянул. Обычная сумрачная маска…
– Гвенда, – сказал Ингри. – Сделай это. Для меня.
Он протягивал мне свою колоду. Карты тускло отсвечивали красным.
– Пожалуйста, Гвенда, – настойчиво повторил Ингри. Я с трудом оторвала взгляд от зачаровывающей колоды. Красное и черное… черное и красное… жизнь и смерть-кровь и ночь…
– Что, твои карты хотят сменить хозяина, да, Ингри?
Его рука застыла.
– Подумай, – сказала я быстро, пока он не перебил меня, – просто подумай, Ингри. Волшебные вещи – не просто вещи. Они… живые. Они выполняют твою волю, но взамен забирают больше, гораздо больше! Тебе уже нечего им дать, Ингри. Нет славы, нет друзей, нет любви… Ты всем заплатил за удачу. Почему ты идешь на перевал? По долгу? По совести? Или потому что так велят твои карты?
Он глядел на меня – но не видел. Черные пустые глаза, белое застывшее лицо… Опустил ресницы и стал медленно, бережно, по одной, складывать карты в мешочек.
80 
