Последние отзывы

  203  

— Мне! Подходит! О Господи! То-то он пытался насаждать здесь свои собственные суждения и вкусы. Он недаром ко мне подольщался! По-моему, Полли, нам пора пожелать ему всего доброго.

— Только до завтра. Папа, подайте Грэму руку.

— Нет. И не подумаю. Он мне не друг. И не старайтесь меня уломать!

— Да нет же, он друг ваш. Дайте-ка руку, Грэм. Папа, протяните вашу. А теперь — пожмите ему руку. Да нет, папа, не так! Ну, не упрямьтесь, папа. Но я просила вас ее пожать, а не стукнуть по ней… Ой, нет, папа, вы же ее раздавите, ему же больно!

Грэму, верно, и в самом деле стало больно, потому что брильянты, усыпавшие массивный перстень мосье де Бассомпьера, впились ему в пальцы острыми гранями и поранили до крови. Однако Джон только рассмеялся.

— Пойдемте ко мне в кабинет, — наконец сказал мистер Хоум доктору.

И они ушли. Разговор был недолгим, но, очевидно, решительным. Жениха подвергли допросу с пристрастием. Как бы ни были порою коварны речи и взоры Грэма, за ними крылась честная натура. Как я потом узнала, он отвечал умно и искренне. Он справился со всеми препятствиями, дела его поправились — он доказал, что может быть супругом.

Снова жених и отец появились в библиотеке. Мосье де Бассомпьер прикрыл дверь и указал на свою дочь.

— Бери ее, — сказал он. — Бери ее, Джон Бреттон, и пусть Господь с тобой обращается так же, как ты будешь обращаться с нею.

Вскоре после этого, недели через две, кажется, я встретила всех троих — графа де Бассомпьера, его дочь и доктора Грэма Бреттона, — они сидели на скамейке под тенью раскидистого вяза недалеко от дворца в Vois l’Etang. Они пришли туда насладиться летним вечером. За великолепными воротами их ждала карета, вокруг зеленела трава, вдали высился дворец, белый, как Пентеликон, ^[312]над ним сияла вечерняя звезда. От кустов поднимался ароматный дух свежести, все замерло, никого, кроме них, не было вокруг.

Полина сидела между двумя мужчинами. Они беседовали, а она что-то проворно делала руками, мне даже показалось, что она плетет венок, но нет. Ножницы блестели у нее на коленях, и с помощью этих ножниц она похитила по пряди волос с двух дорогих голов и теперь сплетала седой локон с золотистым. Сплетя косицу, она, за неимением шелковой нитки, заменила ее собственными волосами, закрепила косицу, а потом положила ее в медальон и спрятала у себя на груди.

— Ну вот, — сказала она, — теперь у меня есть амулет, и он сохранит вашу дружбу. Пока я его ношу, вы не можете рассориться.

В самом деле, ее амулет отгонял злых духов. Полли стала связью между этими двумя, источником их согласия. Оба дали ей счастье, и она постаралась им за это отплатить.

«Бывает ли на земле такое счастье?» — спрашивала я себя, глядя на отца, дочь и ее будущего мужа — любящих, блаженных.

Да, бывает. И это не романтические бредни, не сладкий вымысел сочинителя. Иную жизнь — в те или иные дни и годы — вдруг озарит предчувствие небесной благодати, и, если добрый человек ощутит это совершенное счастье (к плохому оно никогда не придет), оно навсегда останется в его сердце. Какие бы потом ни свалились на него испытания, каким бы ни подвергся он напастям, болезням и бедам, как бы ни омрачали его смертные тени, сквозь них сияет былая радость, пронизывает самые черные тучи, смягчает самую горькую скорбь.

Скажу больше. Я верю: есть люди, которые так рождены и взращены, так проходят весь свой путь от уютной колыбели до мирной поздней кончины, что никакое чрезмерное страдание уже не вторгается в их судьбу, никакие бури не сбивают с дороги. И часто это не себялюбивые кичливые создания, но любимцы природы, гармонические и прекрасные мужчины и женщины, наделенные великодушием, живые свидетели милости Господней.

Но не буду более томить читателя и поведаю радостную правду. Грэм Бреттон и Полина де Бассомпьер поженились, и доктор Бреттон стал одним из таких свидетелей. Время не омрачило его, недостатки его стерлись, расцвели достоинства, ум его отточился, открылись глубины души, осадок отстоялся, и еще ярче заблистало драгоценное вино. Столь же прекрасна была судьба нежной его жены. Она всегда пользовалась горячей любовью мужа и стала краеугольным камнем в прочном здании его счастья.

Мирно текли их дни, но благополучие не очерствило их сердец, они помогали другим великодушно и разумно. Конечно, и они знали огорчения, разочарования и тяготы, но умели их одолевать. Не раз приходилось им смотреть в лицо той, которая так пугает смертного, пока он дышит.

  203