23 
Подобрав подол платья, Фьора взяла у грека свечу и направилась к лестнице. Она открыла дверь, ведущую в сад, в надежде разглядеть все получше, но тотчас же захлопнула ее. На дворе разбушевалась непогода, поднялся ветер, гром гремел уже совсем рядом. Фьора все еще искала дверь, ведущую в подвал, когда Эстебан и Деметриос присоединились к ней.
– Нам надо искать не дверь, а люк, – сказал кастилец. – Вы как раз стоите на нем.
И действительно, вместо плит здесь были толстые доски, но из-за пыли Фьора не заметила разницы. Сильный Эстебан легко приподнял крышку, и все увидели каменную лестницу, ведущую в подземелье.
Когда Фьора встала на первую ступеньку, она чуть не задохнулась от резкого запаха гнили. Деметриос удержал ее:
– Разреши, я спущусь первым. Я смогу посветить тебе.
Он стал спускаться, затем протянул Фьоре руку:
– Осторожнее! Ступеньки скользкие. Здесь воняет сыростью.
– Но, во всяком случае, не душно, – сказал Эстебан, следовавший за ними. – Здесь гораздо холоднее, чем во всем доме.
Спустившись до конца, они оказались в подвале с круглым сводом и с двумя дверями из старых трухлявых досок.
– Надо открыть вот эту, – указала рукой Фьора. – Окно, выходящее в сад, должно находиться с этой стороны. Но у нас нет ключа.
– Не надо никакого ключа, чтобы это открыть, – сказал Эстебан.
Сильным ударом ноги он вышиб дверь, запертую на плохонький замочек. Жалобный стон был ответом на грохот вышибленной двери. Видимо, заключенная боялась новых издевательств.
Фьора вошла первой, пригнувшись, чтобы не удариться головой. То, что она увидела при свете свечи Деметриоса, следующего за ней, потрясло ее: в глубине камеры, где нельзя было стоять во весь рост, женщина, одетая в какие-то лохмотья, лежала на подстилке из полусгнившей соломы. Ее руки и ноги были скованы железными цепями, прикрепленными к большому кольцу в стене. Фьоре не видно было ее лица, а только очень длинные светлые волосы, грязные, как и лохмотья этой несчастной женщины.
Услышав, что кто-то вошел в ее темницу, она испуганно обернулась, показав маленькое худое лицо со следами царапин и побоев. Такими же были ее руки и ноги и, видимо, все тело. Со слезами на глазах Фьора бросилась на колени рядом с ней, не боясь запачкать свое платье, думая лишь о том, как снять с несчастной цепи.
– Не бойтесь, – сказала она с нежностью. – Мы пришли освободить вас. Ваш палач мертв. Скажите нам только, кто вы?
Пленница открыла рот, но смогла произнести лишь какие-то непонятные звуки, несмотря на огромное усилие, от которого слезы появились в ее бесцветных глазах.
– Боже мой! – вздохнула Фьора. – Может, она немая?
– Может быть, – сказал Деметриос. – Отойди-ка в сторонку и позволь мне заняться ею. Не утруждайте себя словами, – мягко сказал он, обращаясь к пленнице. – Мы уведем вас отсюда, будем ухаживать за вами. Мы ваши друзья. Надо разорвать или как-то отпереть эти цепи, – обратился он к Эстебану. – Ключ должен быть где-то в доме.
Эстебан ушел, но быстро вернулся, держа ключ, который обнаружил вместе с другими ключами в комнате покойника. Он снял железные наручники, и все увидели страшные кровоподтеки на запястьях пленницы.
Не говоря ни слова, Эстебан наклонился, взял ее на руки и направился к двери, не забыв пригнуть голову. Фьора и Деметриос последовали за ним. Они поднялись в кухню, и Деметриос опустил крышку люка. Стук падающей крышки смешался с сильным ударом грома.
Деметриос открыл дверь с осторожностью, чтобы убедиться в том, что улица безлюдна. Удары молнии следовали один за другим, и оставалось надеяться, что в такую непогоду им не встретится ни одна живая душа. Фьора подняла свою накидку и накрылась ею. Они собирались уже выходить, когда Деметриос обратился к Эстебану, несшему, словно перышко, легкую пленницу:
– Дай ее мне! – сказал он. – А сам пойди проверь, не очнулся ли слуга.
– Это неважно, ведь он связан и ничего не видел.
– Как хочешь. Я думаю, что бесполезно возвращать ключ его брату. Дай его лучше мне. Я его выброшу в реку.
Когда они дошли до угла улицы Форш, пошел такой сильный дождь, что они мгновенно промокли до нитки, хотя им оставалось сделать всего три шага. Хляби небесные разверзлись, выливая потоки воды. За несколько секунд образовалось множество ручьев, а мирный и мелкий Сюзон превратился в бушующую реку. Беспрестанно гремел гром и сверкали молнии. Под этот грохот они вернулись домой, все же соблюдая осторожность.
23 
