71 
Думать об этом было весьма неприятно.
Они шли по Липовой аллее. Александр болтал с Колгримом, и они были удивлены его явным равнодушием к отцу, Таральду. Ирью он просто-напросто терпел, зато много говорил о младшем брате Маттиасе. Сесилии показалось, что он просто пытается закинуть удочку, узнать все, что касается его ангелоподобного брата.
Сесилия была единственной в семье, кто понимал Колгрима, и она весьма сомневалась в его доброжелательности.
«Если у меня будут дети, — подумала она, — я их даже близко не подпущу к их замечательному двоюродному братцу». Ведь к ее детям Колгрим мог питать особую неприязнь, поскольку он обожал Сесилию и не желал ни с кем делить ее благосклонность.
Он ничего не имел против родителей отца — Дага и Лив. «Уже это хорошо», — подумала Сесилия, любившая своих родителей.
Она не думала также, что Колгрим представляет опасность для будущего ребенка Бранда и Матильды. Но для Маттиаса…
«Господи, сделай так, чтобы между братьями не было раздоров», — подумала она и невольно сжала руку мальчика с такой силой, что тот с удивлением уставился на нее.
Они подошли к липам.
— Да, от заколдованных Тенгелем лип осталось только три дерева, — сказала она. — Деревья матери, отца и Аре.
— Чье это дерево? — спросил Александр, услышав ее слова.
— Я не знаю, где чье дерево, но это три самых старых дерева, самых высоких.
— Мне кажется, одна из лип выглядит неважно, — тревожно произнесла Сесилия. — Смотри, сколько сломанных веток, коры, побегов валяется на земле…
— Возможно, это белки, — сказал Александр, чтобы успокоить ее.
— Ты думаешь? Хотя, возможно…
Но она знала, что не осмелится выяснить, кому принадлежит это дерево.
Они поднялись в усадьбу.
— Вот старый дом, где жили Тенгель и Силье, — сказала она. — Теперь здесь живет Тарье. Зайдем?
— Твоя семья долго жила здесь? — спросил Александр.
— Собственно говоря, нет. Я родилась в Гростенсхольме, но я думаю, что они поселились здесь в тот год, когда родился дядя Аре. Это было в 1586 году. Моя мать родилась не здесь.
— И где же жила семья до этого?
— Все это несколько мистично. Они жили в горной долине в Трёнделаге. В долине Людей Льда, как ее называли. И люди говорили, что там было полно ведьм и колдунов.
Колгрим слушал, навострив уши.
— Первым присягнул Дьяволу Тенгель, Тенгель Злой, — продолжала Сесилия. — Или, во всяком случае, кто-то из них…
— Да, — улыбнулся Александр, — ты как-то говорила, что он закопал где-то кувшин с колдовским зельем, вызывающим силы Зла.
— Так оно и есть. Бабушка Силье вела в те годы дневник.
— Было бы любопытно его прочитать.
Сесилия улыбнулась.
— Представляю, как трудно было ей писать: образования ей явно не хватало. Я спрошу мать, где этот дневник. Я никогда не видела его. Возможно, он потерян.
— Жаль, если это так.
Они вошли в пустую прихожую дома, где их голоса отдавались эхом.
— Какой витраж! — изумленно произнес Александр. — Это же просто шедевр!
— Да, Силье училась у настоящего церковного мастера много лет назад…
Появился Тарье.
— Привет, — сказал он. — Что так рано?
— Мы разбудили тебя… — сказала Сесилия.
— Я не пил слишком много, — улыбнулся он. — И проснулся уже давно. Тебе нравятся портреты наших предков, Александр? Они весьма отличаются от портретов твоих предков!
— Я бы не сказал! — заметил Александр, глядя на прекрасный портрет Суль.
— Это моя бабушка! — с гордостью произнес Колгрим. — Она была ведьмой!
— Могу себе представить, — вздрогнул Александр. — Ее звали Суль, не так ли?
Мальчик радостно кивнул.
— Теперь я вижу, что ты похожа на нее, Сесилия. Она действительно очень красива, Колгрим! Тебе есть чем гордиться!
«Благодарю за этот косвенный комплимент», — подумала Сесилия.
Теперь Колгрим смотрел на Александра как на своего любимца.
— Она умела колдовать! — сказал он.
— Мне говорили.
— Я тоже умею!
— Не говори глупости, Колгрим, — настороженно произнесла Сесилия.
Глаза мальчика стали совершенно желтыми.
— Я умею! Это так!
— Я верю тебе, — торопливо произнес Александр. — Сесилия тоже знает, что ты это умеешь. Она просто пошутила.
71 
