ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  141  

Нет, они не успели подумать в тот миг, чем это может закончиться. А если бы и успели – разве смогли бы поступить иначе? Йорген выдернул ребенка из лужи, швырнул на широкую крышку колодца, рубашкой, которую так и не успел надеть, ловко перетянул рану: приходилось ему делать такое, ох приходилось, и не раз! Кальпурций подхватил обрубок, сунул Легивару в руки:

– ПРИРАЩИВАЙ! СКОРЕЕ!

Девчонка перестала кричать, лишь подергивалась странно. Жить ей оставалось считаные минуты, но все-таки она еще жила. И Легивар по прозванию Черный вновь совершил черное колдовство, как тогда, на реоннской дороге: соединил мертвое с живым. Черные выросты-щупальца стянули, прошили окровавленную плоть, ни следа не оставив от ужасной раны. Некромантия – это могучая сила!

– Ой! – сказала девчока, дрыгнув ногой в деревянном башмачке. – Мамочка, мне прямо сейчас такой сон привиделся! Будто она отвалилась целиком! Правда, страшно?

– Вы только не уходите никуда, добрые господа, спасители наши, благодетели! – лепетала-суетилась вдова Ружа. – Я сейчас, я мигом обернусь! Вот только до лавки за углом и назад, в дорожку вас соберу, и рясу принесу, и одежу новую, свежую, старая-то ваша вся кровичкой замаралась! Только не уходите, дождитесь меня, Девами Небесными молю!

– Сваливаем! – грубо, по-казарменному бросил Йорген, едва хозяйка скрылась из виду. На душе стало совсем гадко, будто грыз ее кто-то мелкими зубками. Некромантия, что ли, так повлияла?

Разве можно? Это жестоко, сказали ему, лишить бедную женщину возможности выразить благодарность за спасение ребенка, ведь она так просила! Сейчас вернется с новой рясой, с ворохом новой мужской одежды – а они сбежали. Куда ей девать ненужное добро? Да и что за спешка? Отчего четверть часа не подождать?

Подождали. Вернулась бедная женщина. Но не с новой одежей и не со снедью «на дорожку», а с двумя десятками ифийцев и тощим, желчным хейлигом в белой рясе.

– Вот они, колдуны! Сама, своими глазами видела, как черные чары творили! Хватай их!

Сопротивляться было бессмысленно – все оружие осталось в доме. Схватили.

– Мама, мама! – подскочил ребенок, весь в слезах. – А у меня одежка грязная, в красном, я не нарочно!

– Берите и это отродье! – небрежно кивнул хейлиг. – На нем теперь черные чары, очищение требуется!

– А ты не лезь! – Толстая волосатая рука наемника отшвырнула в сторону бросившуюся наперерез мать. – Не то сама на костер пойдешь, что привечаешь под крышей своей колдунов.

– Ка-ак?! – выла женщина, каталась по земле, билась в непросохшей кровавой луже, волосы на себе драла. – За что-о-о?! Ведь я сама, сама-а донесла-а! Верни-и-и! – Голос ее стихал, отдаляясь.

Наемники-ифийцы уводили «спасителей-благодетелей», подгоняя копьями в спину. Один небрежно, схватив сзади за рубашонку, тащил девчонку, та не переставала трепыхаться и отчаянно скулить «мама!» и «пусти!». Ифиец на ее слезы не обращал ни малейшего внимания, будто не живого человека, а сумку с репой нес – шагал себе, насвистывал…

Ближе к центру города застройка становилась все плотнее, дома здесь не стояли вольно, в окружении дворов и огородов, обнесенных добротными заборами, а теснились, задевая друг друга боками, налезали друг на друга, нависали друг над другом. Заборы исчезли – не стало для них места. Улицы превратились в хитросплетение проулков, переулков и тупиков, из каждой подворотни воняло кислой капустой и свинарником.

Эта часть Зиппля возникла лет триста тому назад, тогда по всей Фавонии было принято строить так тесно. Но если узкие, как щели, улочки северных городов создавали ощущение домашнего уюта (до тех пор, правда, пока не пришлось ловить на них вервольфов или шторбов), унылые старые кварталы фрисского захолустья рождали в душе чувство безысходности и тоски. Должно быть, именно поэтому здешние хозяйки так любили стирать – старались хоть немного отмыться от грязи своего бытия. А все постиранное вывешивали прямо поперек улицы, на протянутых от дома к дому веревках – центр города был буквально опутан ими. Порой мокрое тряпье свисало так низко, что прохожим приходилось пробираться меж чужими портами и простынями, как между занавесями, раздвигая их руками. Понятно, что чище они от этого не становились.

– И какой смысл было стирать? Уже захватанное все! Дуры бабы, понавешали на самом ходу, – злился вслух Легивар, отлепляя от лица мокрую нижнюю юбку. – И куда смотрят городские власти!

  141