31 
— Не бойся, не потеряю!
Они поправили упавший крест на могиле Колгрима, день уже почти угас. Конечно, они могли бы забрать домой земные останки Колгрима, но им было известно, что он не хотел лежать в освященной земле.
Пришлось ограничиться крестом. Дан прочитал над могилой короткую молитву, слишком уж короткую, потому что его спутникам это пришлось не по душе. Потом по крутому склону они начали спускаться в долину, от напряжения у всех болели колени и сухожилия, но они этого не замечали. Дан шел первым. Ульвхедин и Ингрид — за ним, они хотели быть уверенными, что корень не потеряется.
Все молчали, но думали об одном и том же.
В корень была продета серебряная, потемневшая от времени цепочка, слишком короткая, чтобы она могла соскользнуть у Колгрима с шеи во время падения. И никакое животное не могло бы стянуть цепочку через голову лежавшего в земле покойника, тем более, что могила вообще была нетронута.
А следы? Их не могло оставить ни одно из известных им животных, тонкие отпечатки коготков напоминали уменьшенные отпечатки человеческих рук и ног.
Куда полз этот человекоподобный символ языческих верований — прочь от ненавистного креста или к людям, которым должен был служить?
К Людям Льда, отмеченным печатью проклятия?
Эти мысли не давали всем троим покоя. Но высказать их вслух не решался никто. Мало того, они пытались скрыть их даже от самих себя.
7
Путь от подножия обрыва до стоянки Дан преодолел с трудом.
Солнце золотило вершины гор на противоположной стороне долины. Сама долина уже давно лежала в тени.
Дану казалось, что в его фуфайке, связанной узлом, шевелится и царапается что-то живое. Он старался держать узел подальше от себя. Ингрид и Ульвхедин следили сзади за каждым его шагом, следили друг за другом и не спускали глаз с заветного узла.
Все это крайне тяготило Дана. Ульвхедина он знал и уважал всю жизнь. Но теперь с трудом узнавал в этом человеке своего сдержанного родственника. А Ингрид, с которой он вел такие интересные споры! За ним кралась не девушка, а настоящая ведьма с желто-зелеными глазами, готовая в любую минуту наброситься на него. И убить?
Именно этого Дан и опасался. Эти двое не остановятся ни перед чем, если не обуздают свое жгучее желание овладеть древним корнем.
Он обернулся, и его испугал огонь, горевший в их глазах.
— Теперь сокровище Людей Льда будет полным, — сказал он. — Если я разрешу вам сегодня вечером произвести небольшие опыты, вы не разорвете меня на части?
Ингрид и Ульвхедин были оскорблены.
— Ты нам не доверяешь? — спросил Ульвхедин.
— Я не доверяю проклятию, тяготеющему над вами, несчастными.
Ингрид рассмеялась воркующим смехом:
— Мы далеко не несчастные, поверь мне!
От ее смеха по коже у Дана побежали мурашки.
Наконец они добрались до стоянки. В ту же минуту на вершинах погас последний отблеск солнца. Горы и долину окутала серая мгла.
На свете нет более пустынного места, чем эта долина с ее бесчисленными захоронениями, поросшими травой, озером, в котором отражаются краски неба, силуэтами качаемых ветром берез, травой, нашептывающей о глубокой древности, — думал Дан.
«Как далек отсюда светлый Гростенсхольм! А Швеция и мой дом еще дальше».
Долина Смерти. Долина Скорби. Одинокая, рыдающая Долина Скорби.
Ульвхедин воткнул в костер ветки, и они запылали, как факелы. На западе, на фоне оранжевого неба кружили черные ночные птицы, их привел в смятение свет костра, на их памяти в долине не побывал ни один человек.
Там, где кончался свет костра, тянуло холодом от вечных снегов, лежавших в горах.
Ингрид и Ульвхедин быстро проглотили нехитрый ужин и требовательно уставились на Дана.
«Надо разрешить им проделать хотя бы один опыт с мандрагорой, иначе они сделают это без моего разрешения, — подумал Дан. — Лучше опередить их».
Он поставил на землю короб и положил узел так, чтобы на него падал свет от факелов. Потом повернулся и пошел в хижину — жалкое убежище от непогоды — три стены да крыша.
— Делайте с вашим добром что хотите, только без рукопашной, — предупредил он. — А не то мне придется ранить одного из вас, чтобы вы успокоились.
Ингрид и Ульвхедин махнули ему, чтобы он уходил, и не дожидаясь бросились доставать свои драгоценности.
31 
