33 
Об этом дневнике больше не знал никто на свете.
Ингрид открыла глаза. Ночные сумерки, слегка размытые приближающимся рассветом, окружали их убежище.
Что ее разбудило?
Какое-то странное ощущение в теле… Сладкое, щекочущее…
Она все еще была одурманена своим напитком, думать ей было трудно, голову приятно кружило.
Взгляд ее упал на гребень горы. Что это там на гребне? Неужели она вчера не заметила, что там растут березы?
Но ведь это вовсе не березы!
Ингрид пошевелилась и вдруг почувствовала влагу у себя между ног. Это ощущение наполнило ее блаженством. Значит, опыт все-таки удался! Значит, и с ней происходит то, о чем она столько слышала и о чем так мечтала! То, о чем служанки таинственно шептались в Гростенсхольме! Вот, значит, что это такое! Ощущение было почти болезненное, но такое сладостное!
Однако чего-то ей все-таки не хватало!
Ингрид поморгала, чтобы лучше видеть. На причудливых изгибах скалы кривлялись страшные рожи. Отвратительные, похотливые. Они смотрели на нее жадными глазами. А что это там на фоне темного неба? Как она могла принять их за березы? Этих демонов с узкими, лисьими лицами и горящими глазами. Слетка покачиваясь, широко раздвинув колени, они сидели на корточках, и Ингрид были видны их висящие детородные члены. По мере того, как демоны смотрели на нее, их члены восстали и приняли совсем иной вид.
Ингрид легкомысленно хихикнула и повернулась так, чтобы им было лучше видно ее. Потом она быстро сняла штаны и слегка раскинула ноги. Демоны оскалились от похоти, в сумраке белели их острые клыки. Но вниз они не спустились.
Ингрид поняла, что они не могут двинуться с места. Она сладострастно потянулась, пытаясь подманить их поближе, но безуспешно.
Как же ей погасить огонь, который безжалостно жег ее лоно? Она со стоном легла на бок и провела рукой между ног…
Дан? Где он?
Ингрид повернула голову и нашла его глазами.
Дан тоже проснулся от жгучего желания. Он даже застонал, обнаружив, что чувствует все уже наяву. Что делать, как погасить этот адский огонь?
В это мгновение кто-то упал на него, гибкие руки и ноги страстно обвились вокруг его тела, жадные губы припали к его губам. Он протянул руки и нащупал обнаженную грудь. Ингрид, подумал он в блаженном угаре. Господи, как это было прекрасно! Она пыталась расстегнуть его пояс, он приподнялся и перевернул ее на спину, страсть причиняла ему невыносимую боль. Проведя руками по телу Ингрид, он понял, что она готова принять его, под юбкой на ней ничего не было. В лихорадочной спешке он сорвал с себя пояс, сбросил одежду. От нетерпения Ингрид часто дышала, помогая Дану проникнуть в себя. По Дану пробежала дрожь, он задыхался, чувствуя, как она изогнулась под ним всем телом, чтобы теснее приникнуть к нему, — после этого Дан потерял рассудок и отдался разрывающей его страсти и пьянящей близости Ингрид.
Ингрид, как одержимая, принимала его любовь. Прильнув к нему всем телом, она наслаждалась каждым мгновением, забыв обо всем, что было в ее жизни до сих пор. Сейчас она подчинялась основному инстинкту людей и животных — инстинкту продолжения рода.
Но вот наступило утро, дыхание Ингрид и Дана стало ровнее. Дана охватило чувство вины, знакомое всем, кто когда-либо поддавался искушению.
— Ингрид, мне искренне жаль…
— Помолчи, — прервала она его. — Что случилось, то случилось, и давай забудем об этом, словно ничего никогда не было. Согласен?
— Но ведь ты женщина, такая ночь не проходит бесследно…
— Неужели ты думаешь, что я не смогу внушить Туру Эгилю Фредерику Севеду Франке, что я девственница? Я была бы никудышной колдуньей, если бы не могла справиться с такой пустяковой задачей!
— Но отвечать должен я! А вдруг последствия будут серьезнее, чем мы ожидаем?
— Никаких последствий не будет.
— Откуда ты знаешь?
Ингрид вздохнула, поражаясь мужской недогадливости.
— В коробе хранятся рецепты на такой случай. Подожди, сейчас я тебе покажу.
Она стала нетерпеливо шарить среди целебных снадобий.
— Вот, смотри! Прекрасное средство, которое может предотвратить то, чего ты так опасаешься!
Дан взглянул, взвесил в руке небольшую коробочку, открыл ее и понюхал сухие размельченные листья.
— Допустим. Но ведь они очень старые и, наверное, уже давно утратили свои свойства?
33 
