49 
– Я имел в виду не это.
– Тогда что?
– Мы поженимся. И вы оба будете жить со мной.
Это не было предложением. И даже не темой для обсуждения. Это был приказ.
Когда до нее наконец дошел смысл его слов, Эйслин прикрыла грудь рукой и тихо засмеялась:
– Ты это серьезно.
Но его каменное лицо и немигающий взгляд говорили, что он убийственно серьезен.
– Ты что, спятил? Это невозможно!
– Это жизненно необходимо. Мой ребенок не будет расти с клеймом ублюдка.
– Не произноси этого слова.
– Неприятное, правда? Я хочу быть уверен, что Тони никогда не услышит его в свой адрес.
– Но мы не можем пожениться.
– Я и не рассчитывал, что ты скажешь иначе, – сказал он с некоторой досадой. – Но мы поженимся, как только все будет готово. Я вернусь завтра.
Он наклонился, похлопал Тони по попке, нежно улыбнулся ему и произнес несколько индейских слов. Потом, словно все уладив, он повернулся и вышел из детской.
Эйслин побежала за ним, поймала за рукав у входной двери:
– Я не могу выйти за тебя.
– Ты уже замужем? – выстрелил он вопросом.
Эйслин ошеломленно застыла:
– Нет. Конечно нет.
– Тогда у нас нет препятствий к браку.
– Не считая того, что я не хочу за тебя выходить.
– Ну я тоже не жажду на тебе жениться! – зло рявкнул он и для убедительности наклонился к ее лицу почти вплотную. – Но нам придется забыть о своих чувствах ради нашего сына. И если я смогу смириться с женой-англо, то ты уж точно переживешь мужа-индейца.
– Как великодушно с твоей стороны! – рассердилась Эйслин. – Только мое нежелание этого брака не имеет никакого отношения к нашим расам. Ты что, больше вообще ни о чем не думаешь?
– Редко.
– Ладно, тогда сделай на этот раз исключение. Учитывая, каким образом мы познакомились, тебе не кажется, что мысль о нашем браке чуточку смехотворна?
– Ты имеешь в виду, что похитить – не означает ухаживать?
– Точно.
– И чего ты от меня хочешь? Чтобы я пал перед тобой на колени?
Она бросила на него испепеляющий взгляд:
– Я только хотела сказать, что мы друг друга даже не знаем. Мы зачали ребенка, но… – Она прервалась, испугавшись собственных слов. Она не хотела воспоминаний о том утре. И не хотела, чтобы он тоже вспоминал о нем.
Эйслин стояла перед Лукасом, уперев руки в бока, и сейчас быстро опустила их, вдруг осознав, что воинственная поза натягивает рубашку на груди. Она нервно облизнула губы и отвела взгляд. Смотреть куда угодно, только не на него.
– Да, мы зачали ребенка, – спокойно сказал Лукас. – В этом и суть, не так ли? Тони не имеет отношения к тому, что между нами случилось, так что он, черт побери, не будет всю жизнь за это расплачиваться. Мы с тобой, – он махнул рукой, показывая на себя и на нее, – поддались вожделению. И теперь уже ничего не можем с этим поделать. Но мы обязаны нести ответственность за созданную нами жизнь.
Он пальцем поднял ее голову за подбородок, вынуждая смотреть на него.
– И Тони будет меня знать – это абсолютно точно. Как тот факт, что именно я оставил тебе свое семя. – Он отпустил ее и отстранился. – Я вернусь завтра. Согласна ты выйти за меня или нет, но завтра я заберу с собой своего сына.
– Нож на меня наставишь? – язвительно поинтересовалась она.
– Если понадобится.
Его взгляд ясно подтверждал слова. Она поверила ему и от ужаса потеряла дар речи. При полном молчании Лукас вышел за дверь.
Эйслин нервничала. Она подскакивала от каждого звука и ругала себя за идиотское поведение. Когда позвонили в дверь, она чуть Богу душу не отдала. Но это оказался почтальон. Он принес каталог, который не влезал в почтовый ящик. Эйслин чувствовала себя по-дурацки, но ничего не могла с собой поделать.
Она пыталась убедить себя, что нервничает понапрасну. Может, Лукас Грейвольф вообще не вернется. Да, посмотрев на Тони, он решил, что хочет взять на себя обязанности по его воспитанию. Но за прошлую ночь он мог хорошо подумать и изменить мнение.
Хотя она так не думала. Лукас – как странно легко приходит на ум его имя – не из тех, кто легко загорается и быстро гаснет. И не похоже, чтобы он давал обещания, не собираясь их сдерживать. Сегодня он снова появится у нее на пороге. И что ей тогда делать?
49 
