Особенно,... 
90 
Ад. Я сейчас в нем. Беспокойство снедало Гаррета. Он не бегал по ночам, не обеспечивал свою подругу необходимым и не мог обнаружить угрозу, от которой ее необходимо защитить.
— Ты все еще не сделал ее своей? — спросил Лаклейн.
— Нет, — ответил Гаррет, затем добавил шепотом: — Все, кроме этого.
Во время каждого шторма ликан уводил Люсию в каюту. Но даже когда не шел дождь, он едва сдерживался от искушения, с трудом заставляя себя остановиться.
Безрассудство Гаррета дошло до того, что ему было бы наплевать, если бы молнии Люсии засверкали везде и всюду в безоблачный день.
И находясь вместе с ней в кровати, он только и делал, что старался не нарушить своего обещания. Борозды следов от когтей испещряли стены каюты изо дня в день — так Гаррет боролся с желанием не взять ее, когда его член толкался прямо в центр ее тесной пещерки, — и вместо того, чтобы сопротивляться ему, Люсия стонала: «Пожалуйста…»
Каждый раз, каким-то чудом находя в себе силы для отказа, он все больше негодовал на данные ею клятвы.
— Я пытаюсь быть терпеливым, — сказал он Лаклейну, — уважать ее убеждения, но не знаю, на сколько меня хватит.
— Что произойдет сегодня ночью?
— Если не смогу убедить Люсию принять меня, то буду молиться, чтобы браслет удержал истинную сущ… — Гаррет умолк. Он почуял ее желание. И запах дождя в воздухе. Ликан повернулся к валькирии и обнаружил, что она выжидательно смотрит на него.
— Я должен идти!
— Почему, что случилось?
Гаррет ответил:
— Ах, брат, гроза начинается!
В полдень, когда оба выдохлись, Гаррет лежа перебирал волосы Люсии, нежно просеивая их сквозь пальцы и зачарованно наблюдая, как свет лампы играет на локонах.
— Твои глаза стали полностью синими, — сонно произнесла она. — Это из-за сегодняшнего полнолуния?
Когда он кивнул, Люсия спросила:
— Браслет сработает?
— Да. Он действует.
Поскольку его реакция была бы уже намного сильнее.
— Расскажи мне о внутреннем звере, о превращении.
— Это такое чувство, как будто что-то в себе хранишь. Когда мы обращаемся, называем трансформацию «saorachadh ainmhidh bho а cliabhan» — выпустить зверя из клетки. Считается, что есть четыре стадии превращения. Скажем, я ввязался бы в горячий спор. И почувствовал бы, как животное шевелится во мне, как оно просыпается. Если бы ощутил гнев, то выпустил бы когти, и мои клыки заострились. А что касается страсти к подруге? — Гаррет окинул Люсию жарким взглядом. — Зверь завладел бы моим телом. Я находился бы в сознании, понимая все, но животное определенно управляло бы мною. Чтобы бороться с этим, нужно иметь неимоверную силу воли, коей немногие обладают.
— А четвертая?
— Это наихудшая стадия обращения, из которой нет пути назад. Если с кем-нибудь из нашего вида случится нечто такое, с чем невозможно справиться, зверь восстанет слишком сильно и навсегда сведет с ума своего хозяина-ликана. Человек никогда не вернется из своей животной ипостаси.
— Что случится тогда?
— Его придется держать под замком в наших подземных темницах, — вздохнул Гаррет.
Им следовало догадаться, что они ошиблись с первой «подругой» Бауэна — ведь он остался прежним после того, как она умерла…
— Именно поэтому мы не обращаем других в наш вид — любой недавно измененный должен научиться управлять зверем. Этот процесс занимает десятилетия, если вообще пройдет успешно. Нам бы пришлось держать новообращенного в подземелье до тех пор, пока мы не решили бы, что пришло время освободить его.
— Обратить других. Таких, как Росситер.
— Точно, — подтвердил Гаррет, оставшись абсолютно равнодушным к тяжелому положению смертного. — Он еще не выбыл из игры. Возможно, найдет свою орхидею или симпатичную бессмертную, которой плевать на законы Ллора…
Снаружи продолжал лить дождь, Люсия и Гаррет разговаривали о разных вещах, пытаясь предугадать, с чем столкнутся завтра ночью, когда достигнут Рио Лабиринто. С каждым поглаживанием волос, веки Люсии наливались свинцом, лицо постепенно расслаблялось, пока она, наконец, не погрузилась в сон.
Подперев голову рукой, Гаррет лежал возле нее, нежно водя пальцами по ее гладкой спине вверх и вниз. Он вздыхал, наслаждаясь осознанием того, что она рядом с ним, в его кровати, в его жизни.
Но Люсия не доверяла ему. И это изводило его.
Когда валькирия всхлипнула, брови ликана сдвинулись. Снова ее мучили кошмары, от ее невнятной мольбы, набирал силу бушевавший снаружи шторм.
90 
