295 
— Нагнись вперед, — велела она ему и, усевшись на него верхом, начала обматывать его торс. Крепко завязав у него на боку один узел над другим, она откинулась, осматривая свою работу.
— Ну и как ты себя сейчас чувствуешь? — поинтересовалась она.
— Как хорошо упакованный подарок на день рождения.
Она бросила на него пронзительный взгляд. Признаться, он думал, что после того, как она закончит со всеми этими бинтами, она слезет с его колен. Но, кажется, она совершенно не собиралась это делать. Хммм…
— Я думал отблагодарить тебя, — поправил он себя, опуская рубашку.
— Я полагаю, ты это и сделал, — она опустила свой нож, но другую руку с его талии не убрала. — Думаю, тебе стоит ценить то, что д'ругие люди делают для тебя на твоем бесценном пути.
— Ты говоришь это так, словно люди постоянно что-то делают для меня, — колко подметил он.
— А что — не так? — она подняла на него свои расширенные глаза. — Ты что, и п'равда — не знаешь?
— Не знаю — что?
— Эффект, который ты п'роизводишь на людей… — она потянулась, взяла его за подбородок, подняв его лицо, — так никто не делал с тех пор, когда он был совсем маленьким, — и пристально взглянула на него. В неверном свете факела ее фарфоровая кожа светилась, словно облако. От тяжелого сладкого аромата, пропитавшего ее волосы и руки (а может, все-таки от потери крови? — с надеждой подумал он) накатила слабость и голова пошла кругом. Она наклонилась, сладкий аромат ее волос стал еще сильнее. Ее руки скользнули ему за шею, отчего вниз по позвоночнику заструилось тепло. Откинув назад голову, она нежно поцеловала его в губы, а потом осыпала легкими, воздушными поцелуями его шею.
Он понимал — невозможно быть с одной девушкой и думать при этом о другой, однако ничего не мог с собой поделать: он думал о Эрмионе, о том, как торопливо он целовал ее в шкафу… тогда он чувствовал, что, если он не поцелует ее, то просто умрет.
И о тех поцелуях с Джинни — тогда он словно вырвался на солнечный свет из темницы, где провел долгое время… Флёр же целовала его так, словно что-то пыталась в нем найти. Хотя непонятно — с таким же успехом она могла засовывать свой язык ему в ухо.
Он сжал ее руки и, преодолев некоторое сопротивление, оттолкнул ее:
— Флёр… Бум! — помнишь?
Она таинственно улыбнулась ему, он уставился на нее в ответ: ее щеки все еще пылали румянцем, однако взгляд был совершенно бесстрастным, словно он был экспонатом в чашечке Петри — это его нервировало.
— Кажется, ты теперь д'ругой, нежели был 'раньше… — заявила он.
Драко был удивлен:
— Другой? Кроме того, что, разумеется, что выше и красивей.
— Д'рако… а в твоей жизни был кто-нибудь особенный?
— Кто-то особенный? — вопрос поставил его в тупик, и он почувствовал себя совершенным дураком: сидит тут, с ее рукой под рубашкой… хотя пристальный взгляд ее огромных восхищенных глаз отнюдь не ужасал… — Ну, думаю, да.
— И кто же?
— Я, — решительно ответил он.
— Нет, ты же понимаешь, я имею в виду, — кто-то, кого ты любил и бе'рег, кто-то, о ком бы ты все время думал…
— Хм… Опять же — я.
— Гм, — раздался внятный голос из тени. Драко повернулся и увидел, что Гарри вернулся и теперь наблюдает за ними с некоторым удивлением. Представив, как он сейчас выглядит — прильнувшая Флёр, ее руки под его рубашкой — Драко усмехнулся. Конечно, Гарри это совершенно не касалось, но его раздраженно-удивленная физиономия выглядела достаточно забавно.
— Гм, — повторил Гарри. — Народ, прошу прощенья, что прерываю ваши эротическую возню, но я обнаружил дверь.
— Правда? — протянул Драко, не двигаясь с места. Флёр тоже не шелохнулась.
— Как же хорошо, что никто не бежит ко мне с благодарностями или еще чем-нибудь, — обиженно фыркнул Гарри.
— Спасибо, — произнес Драко. — А теперь отвали и возвращайся через десять минут.
Гарри посмотрел на него с отвращением:
— ОК, вспомни: перед тем, как стать Дон Жуаном, ты был Драко Малфоем. Я сошлюсь на твои собственные слова: Мы должны выбраться отсюда — и чем быстрее, тем лучше. Это ведь был ты, правда?
— Успокойся, Поттер, я просто пошутил, — усмехнулся Драко, отстраняясь от неохотно отпустившей его Флёр и поднимаясь на ноги.
295 
