123 
Брунмиги вздохнул и, снявши шлем, потер лоб.
Нет, не дозреют цветы малахитника. Нету у мира сил родить. И не будет, потому как летит к мертвому кораблю синяя стрела-драугра, спешит, море обгоняя.
И обгонит.
Море-то медлительное, почти как Брунмиги. А корабль близехонько.
Вот извернулся он, сползая с гранитного ложа. Ударился грудью о дно и выдержал. Лишь весла взметнулись волной, и волной же опали. Выгнулась шея драконья, раскрылась пасть и выдохнула мертвое пламя.
Только мертвецу в нем не сгореть.
Прокатился огненный шар по долине, разлетаясь душными клочьями. И поникли крайние цветы, самые крупные, самые спелые. Лопались они, выбрасывая недозревшее семя, а оно сгорало, до земли не долетев.
Жалко!
Страшно.
Коснулось пламя и Брунмиги. Сплавило кольца кольчужные в панцирь, выжгло волосы и заглянуло в глаза, но отступило… Крик Нагльфара оглушал.
– Стой! – закричал Брунмиги и, отбросив щит, кинулся к драугру. – Стой же!
Он побежал изо всех сил, кроша обломки стеблей и мертвые лепестки малахитника, перепрыгивая через куски камня и норовя догнать ускользающий поводок.
Не успеет!
Брунмиги выхватил флягу, снял крышку и, отхлебнув крови, снова закричал:
– Стой! Нельзя!
И драугр услышал. Он остановился, упав на все четыре лапы.
– Стой! Ко мне! Ко мне иди… – Брунмиги плеснул из фляги на руки, на лицо. – Кровь! Вот кровь! Дай им уйти. Слышишь?
Вывернув шею, драугр зашипел. И в этом звуке слышалось предупреждение.
– Ко мне, – повторил Брунмиги, чувствуя, как пересыхает в горле. – Иди ко мне… а то больно будет.
Нагльфар, извиваясь, полз. Тень его, опережая хозяина, накрывала землю, она стремилась к мертвецу едва ли не быстрее ветра. И драугр отступил.
Он приподнялся на раскоряченных задних лапах, уже утративших всякое сходство с человечьими ногами, и выгнулся, оценивая нового соперника.
И шипение переросло в свист, который мог бы показаться жалобным. И вправду грозен Нагльфар. Острый киль взрезал камни, что нож масло. И быстрее, быстрее становилось скольжение. Крыльями уже летали весла. В широко распахнутой пасти клокотало пламя.
– Сюда… ко мне… – Брунмиги, пригнувшись, кинулся к драугру, ухватил за поводок и дернул, едва не опрокинув на спину. В последний миг нежить перевернулась и приземлилась по-кошачьи, на четыре ноги. Верхняя губа драугра поднялась, оголив бесцветные десны с кривыми зубами, которые уже успели почернеть. Кончик языка просунулся меж клыков, и на нем повисла капля слюны.
– Ну что ты… ну посмотри, какой он огромный. Тебе не справится.
– Справится, – возразил драугр, лапой накрывая поводок.
– Он тебя убьет.
– Убьет.
– На вот лучше. Крови много. Хватит.
Брунмиги потряс флягой.
– Идем же. Идем. Налью тебе. Хороший…
Не шелохнулся мертвец. Сухие губы облизал и попятился. Он отступал, выпятив зад, и шоркая растертыми ладонями по камню. Натягивался поводок, не оставляя выбора.
Отпустить?
Удержать?
Не выйдет держать. Не хватит силенок. И что тогда?
Взревел Нагльфар, хлыстом огня ударив воздух. И драугр рванулся, но бросился он не на дракона. Брунмиги не успел испугаться. Его ударило по ногам, опрокинуло на спину, а сверху, невыносимо тяжелая, зловонная, навалилась туша драугра. Острые локти твари впились в плечи, колени ее прижали ноги тролля к камню. Грудь ходила ходуном, и трескалась под нажимом ребер кожа, оползая синими гнилыми лоскутами. Сочилась сукровица, капала дождем на лицо Брунмиги.
Но стоило шевельнуться, как драугр зарычал. Оскаленная рожа его прижалась к носу тролля, дыхнула смрадом. Язык коснулся лица, скребанул щеку, сдирая пленку крови.
– Больно! – сказал мертвец, выгибая шею.
Камень вздрагивал. Подползал разгневанный Нагльфар, и море спешило на его голос.
– Жри! – Брунмиги рванулся, что было сил, пытаясь стряхнуть нежить. Но разве способен одолеть он драугра? Тот перекувыркнулся и вновь ударил, сбрасывая на землю.
Зарычал сердито, упреждающе.
– Больно! Больно!
Потом вдруг вывернулся и выдернул Брунмиги.
– Опусти!
– Отпусти? – Драугр вновь бросил взгляд на приближающийся корабль и затряс головой, как если бы в ней скреблись мозговые черви. – Отпусти…
123 
