79 
Выражение его лица было столь решительно, что я позволила ему сменить тему. На этот раз.
— Разве ты не знаешь столько же, сколько и я? Ты ведь так долго вторгался в мои мысли.
— Ну не постоянно же. У меня были и свои дела, была личная жизнь. Какая ни есть.
От его слов у меня внутри всё сжалось. Чтобы скрыть беспокойство, я поднесла бутылку к губам.
— Я не очень хорошо её помню. Но даже эти воспоминания иногда противоречат друг другу.
— Как так?
— Я помню её доброй и ласковой. Но в то же время я помню, что она хотела видеть меня «порочной убийцей». Что, если бы она попыталась убедить меня уничтожить другие карты? Моих друзей?
Даже Арика.
Может быть Арканы изначально не злые? Может, нас делают такими летописцы и родственники?
— В любом случае, я поклялась маме, что найду ее. И я это сделаю.
— И я тебе помогу. Ты же знаешь, поиск – мой талант, и не важно, что я ищу, пуанты, или бабушку своей жены.
— Ага, сомневаюсь, что у тебя получится. Когда я разглядывала твою карту, она приходила в бешенство.
— Ты забываешь, каким обаятельным я могу быть.
Никогда.
— Как-то я спросила Мэтью, будешь ли ты мешать мне добраться до бабушки. Он сказал, что тебя это не интересует, что ты не веришь в нее, как я. Так с чего бы тебе мне помогать?
Я допила пиво.
Арик поставил на стол ещё по одной бутылке.
— Как Тарасова она много чего знает.
— Ты не ответил на вопрос.
— Мне не обязательно верить, что у неё есть ключ к завершению игры. Но в это веришь ты... а я верю тебе.
Милый, хитрый рыцарь.
— А какая разница между Тарасовой и летописцем? Чем бабушка отличается от людей, воспитавших Габриэля?
— Летописец – это историк и советчик. Про Тарасовых же говорят, что они провидицы, либо относят их к младшим Арканам.
При нашей последней встрече бабушка, сверкнув карими глазами, сказала мне: « Ты должна убить их всех ».
По спине пробежал холодок.
— Sievā?
Я сменила тему разговора:
— Теперь, когда мы учимся друг другу доверять, может, расскажешь о своём детстве?
Он наклонил голову.
— Я рассказывал, что мой отец был полководцем, а также выдающимся ученым. Он и меня обучал и тому и другому. Каждый день я занимался военным делом, потом читал, а после ужина мы долго дискутировали, — Арик содрал с бутылки этикетку и своими утонченными пальцами приклеил её назад, — трудно представить, что бы он подумал обо всех открытиях, сделанных человечеством. В его время землю ещё считали плоской.
В такие времена вырос Арик, и я еще хочу, чтобы он вел себя, как современный парень? Он и так добился поразительных успехов.
— Какой была твоя мама?
— Она была жизнерадостной, любила посмеяться. Они с отцом всегда хотели второго ребёнка, и в шутку винили в этом меня: «Если бы ты не был таким замечательным сыном...»
Я не мог и мечтать о лучших родителях.
— Ты скучаешь по ним?
Даже спустя столько лет?
— Каждый день из сотен тысяч.
Что тут скажешь? Любой ответ звучал бы неуместно. Между нами повисла тишина.
Арик пил, погрузившись в раздумья. Я знала, о чём он думал, он вспоминал ночь, когда их убил...
Глава 30
Даже горячая вода, струящаяся по телу, не могла унять гул в голове. Смыть моё смятение.
После ужина Джек так и не вышел на связь, и меня охватила тревога. Поэтому я взяла свою сумку и пожелала Арику спокойной ночи.
Когда я уже выходила из кухни, он проронил мне вслед:
— Однажды ты сказала, что я так хорош в игре, потому что это все, что когда-либо у меня будет, — печаль в его голосе заставила меня остановиться, — ты была права. Но я не хотел, чтобы так было. Ни раньше. Ни сейчас.
Я видела Арика разъяренным, беспощадным, игривым, в отчаянии и в страсти. Но я никогда раньше не видела этой тихой грусти.
Он тихо добавил:
— Ради тебя я готов пойти против воли богов и веления судьбы, и только смертный стоит у меня на пути.
Я поёжилась и выбежала из кухни, словно за мной гнались.
Теперь, стоя под струями воды, я поднесла руку к губам. Возможно, чувства мои и были в замешательстве, но не тело. Я одинаково хотела и Арика и Джека.
Я хотела Джека с его необузданной страстностью; я жаждала Арика с кипящей в нем внутренней энергией.
Оба принесли мне удовольствие - и страдания...
79 
