48 
– Изумительно, – прошептала Даглесс.
– Она твоя.
– Я не могу это взять, – возразила она, хотя пальцы сомкнулись на украшении.
– Это женская безделушка, – рассмеялся Николас. – Можешь оставить ее себе.
– Но она слишком дорогая и древняя. Ей место в музее. Нужно…
Николас молча взял у нее брошь и приколол между крыльями воротничка.
Даглесс вынула из сумочки пудреницу, открыла и посмотрелась в зеркало. При виде собственного лица она поспешно заявила:
– Мне нужно в дамскую комнату.
Николас откровенно засмеялся, когда она вскочила.
Оказавшись в туалете, она мгновенно припала к зеркалу и отошла, только когда появилась еще одна женщина. Возвращаясь к Николасу, она не смогла устоять перед искушением взглянуть на открытки и сразу поняла, почему Николас так не хотел подпускать ее к стенду. Там, в самом низу, красовался портрет пресловутой леди Арабеллы. Даглесс взяла одну открытку. Заплатив, она спросила кассиршу, нет ли в продаже книг о Николасе Стаффорде.
Кассирша покровительственно улыбнулась:
– Все молодые леди спрашивают о нем. Обычно у нас есть открытки с его портретом, но сейчас они закончились.
– О нем ничего не написано? О его деяниях… не только в отношении женщин? – допытывалась Даглесс.
Кассирша злорадно ухмыльнулась:
– Вряд ли он славился своими деяниями. Единственное, что о нем известно, так это попытка собрать армию и свергнуть королеву. За это его приговорили к смерти. Если бы он не умер сам, его бы обезглавили. Этот молодой человек был настоящим распутником.
Даглесс взяла открытку и пошла к выходу, но, что-то вспомнив, обернулась:
– Что случилось с матушкой лорда Николаса после его смерти?
Лицо женщины просветлело.
– Леди Маргарет? О, это была великая женщина! Позвольте-позвольте… кажется, она снова вышла замуж. Как его звали? О да. Хейрвуд. Она вышла за лорда Ричарда Хейрвуда.
– Не знаете, она оставила какие-то документы после своей кончины?
– О, понятия не имею.
– Все бумаги Стаффордов хранятся в Гошоук-Холле, – раздался голос от двери. Это оказалась гид, лекции которой Николас так грубо помешал.
– А где этот Гошоук-Холл? – вскинулась Даглесс, сгорая от смущения.
– Рядом с деревней Торнуик.
– Торнуик, – повторила Даглесс и чуть не завопила от радости, но вовремя опомнилась. И едва успела поблагодарить женщину, прежде чем выбежала в сад. Николас растянулся на покрывале, прихлебывая чай и доедая булочки. – Твоя мать вышла за Ричарда… э… Хейрвуда, – задыхаясь, выпалила она, – и все бумаги находятся…
– В Гошоук-Холле? – подсказал он.
– Да, это рядом с Торнуиком.
Николас отвернулся.
– Моя мать вышла за Хейрвуда?!
Даглесс уставилась ему в спину. Неужели из-за того, что он умер с клеймом государственного преступника, мать, чтобы не остаться в нищете, была вынуждена выйти за какого-то подлого деспота?! Его старой, дряхлой матери пришлось терпеть негодяя, который обращался с ней как с вещью?!
Плечи Николаса затряслись. Даглесс подлетела к нему и положила руку на плечо.
– Николас, ты не виноват. Ты был мертв и не мог ей помочь.
Что это она говорит?!
В этот момент Николас обернулся, и оказалось, что он… смеется!
– Мне следовало бы знать, что она приземлится на все четыре лапы! Хейрвуд! Она вышла за Дики Хейрвуда! – едва выговорил он сквозь смех.
– Расскажи мне все, – попросила Даглесс с горящими глазами.
– Дики Хейрвуд – неуклюжий, нескладный, безволосый осел!
Даглесс нахмурилась.
– Именно осел. Зато богатый. Да, очень богатый. Радостно узнать, что мать не осталась с единственным сундуком и без медной монеты в кармане.
Все еще улыбаясь, он налил Даглесс чашку чаю и взял у нее маленький бумажный пакет.
– Нет, – начала было она, но он уже увидел открытку с портретом леди Арабеллы, после чего уставился на Даглесс с таким понимающим видом, что ей захотелось выплеснуть чай ему на голову.
– Интересно, нет ли у них еще и открытки со столом? – хмыкнул он.
– Понятия не имею, о чем ты, – надменно бросила она и, не глядя на него, выхватила открытку и положила в пакет. – И это нужно для расследования. Портрет может помочь нам…
Под страхом смерти она не могла придумать, чем им поможет портрет матери незаконного ребенка Николаса. Поэтому Даглесс поспешила переменить тему:
– Ты съел все булочки?! Нет, иногда ты бываешь настоящей свиньей!
Николас смешливо фыркнул.
48 
