45 
– Сейчас я поведу тебя к сокровищу, – прошептал он.
Вместо ответа она приложила пальцы к губам.
– В тысяча пятьсот шестидесятом году, – продолжала гид, – разразился ужасный скандал, связанный с леди Арабеллой Сидни.
Она чуть помедлила.
– Я хочу сейчас же уйти, – подчеркнул Николас, но Даглесс только отмахнулась.
– В то время все были уверены, что четвертый ребенок леди Сидни был сыном лорда Николаса, который был на несколько лет моложе любовницы. Говорят также… – гид заговорщически понизила голос, – что младенец был зачат на этом столе.
Экскурсанты дружно ахнули, разглядывая раскладной дубовый стол, стоявший у стены.
– Далее, лорд Николас…
Но тут из глубины комнаты донесся оглушительный звон. Он то раздавался, то смолкал, не давая гиду говорить.
– Не возражаете, если я все же продолжу? – спросила гид, но шум не утихал.
Даглесс не нужно было оглядываться, чтобы увидеть, кто открывает и закрывает оборудованную сигнализацией дверь и почему он это делает. Она стала поспешно пробираться назад.
– Мне придется просить вас уйти, – сурово объявила гид. – Можете вернуться тем же путем, которым пришли.
Даглесс схватила Николаса за руку и потащила обратно.
– Подумать только, чтобы такие пустяки передавались из одного столетия в другое! – взорвался Николас.
Даглесс с интересом уставилась на него.
– Так это правда? Насчет леди Арабеллы? И стола? – выпалила она.
Николас грозно нахмурился.
– Нет, мадам, все произошло не на том столе, – отрезал он, удаляясь.
Даглесс облегченно вздохнула. Значит, неправда? Не то чтобы ей было неприятно, но все же…
– Я отослал настоящий стол Арабелле, – бросил он, не оборачиваясь.
Даглесс поперхнулась и, не теряя времени, поспешно бросилась за ним.
– Ты наградил ребенком… – начала она, но, когда он остановился и надменно воззрился на нее, тут же замолчала. Он действительно умел посмотреть на человека так, что сразу становилось ясно: перед тобой – истинный аристократ.
– Посмотрим, успели ли жалкие олухи похозяйничать в моем кабинете, – пояснил он, отворачиваясь.
Даглесс пришлось бежать за ним, чтобы не отстать.
– Туда нельзя, – предупредила она, когда он положил ладонь на ручку двери с табличкой «Вход воспрещен». Но Николас, проигнорировав ее, открыл защелку. Даглесс прикрыла глаза и затаила дыхание, ожидая услышать знакомый противный звон. Но все было тихо. Она нерешительно открыла глаза и увидела, что Николас исчезает за дверью. Оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не видит, она пошла следом, уверенная, что сейчас их встретит толпа служащих.
Но в комнате не было ни единой души. Только до самого потолка высились горы ящиков. Судя по надписям, в них были бумажные салфетки и всякая утварь для кафе. За ящиками скрывались изумительные панели, которые так и не увидит публика. Какая жалость!
В этот момент Николас открыл дверь в следующую комнату, и Даглесс пришлось поторопиться. Они прошли еще через три комнаты, и с каждым новым помещением все яснее становилась разница между отреставрированной и оставленной в прежнем виде частью дома. Здесь их встретили разбитые камины, поломанные панели и потолки, роспись которых была уничтожена протечками. Какой-то современник королевы Виктории заклеил панели обоями, от которых до сих пор остались следы клея и обрывки бумаги.
Наконец Николас привел ее в маленькую комнату, где лепнина потолка стала грязно-коричневой от дождевой воды, а широкие доски пола наполовину сгнили. Стоя в дверях, она видела, как Николас с грустью оглядывает комнату.
– Здесь жил мой брат, и я сам приходил сюда всего две недели назад, – тихо обронил он, но тут же пожал плечами, словно стыдясь, что открыто выказал сожаление. Осторожно пройдя по гнилым доскам, он протянул руку и нажал на стенную панель. Ничего не случилось.
– Замок заржавел, или кто-то забил дверь, – пробормотал он и, внезапно придя в бешенство, принялся колотить в панель кулаками.
Позабыв о том, что доски пола могут в любую минуту провалиться, Даглесс в отчаянии метнулась к нему, обняла и положила его голову себе на плечо.
– Шшшш, – прошептала она, словно ребенку. – Тише.
Николас прильнул к ней, так сильно стиснув, что она едва могла дышать.
– Я хотел, чтобы меня помнили как покровителя наук и знаний, – едва не всхлипывал он. – Я платил монахам, которые переписывали книги. Десятки книг. Я начал строить Торнуик. Я… но все в прошлом.
45 
