40 
– Николас! Да проснитесь же! – громко воскликнула она, без всякого, впрочем, успеха. Он сбросил одеяло и беспорядочно махал руками. Судя по выражению лица, он переживал нечто поистине жуткое.
Обреченно вздохнув, Даглесс скользнула в постель рядом с ним. Он немедленно прижал ее к себе, словно напуганный малыш свою куклу, и тут же утихомирился. Даглесс сказала себе, что она истинная мученица и делает это исключительно для него. Но где-то в глубине души знала, что одинока и испугана не меньше Николаса.
Прижавшись щекой к теплому плечу, она заснула в его объятиях. И проснулась перед рассветом, улыбаясь еще до того, как поняла, что именно большое, мускулистое обнаженное тело рядом с ее собственным дарит ей нечто вроде ощущения счастья. Первым ее порывом было повернуться в его объятиях и целовать эту загорелую кожу.
Но сознание быстро вернулось к ней. Слишком быстро. Открыв глаза, она потихоньку сползла с кровати и легла в свою постель. Несколько минут она просто смотрела на него. Он спал так тихо, разметав черные локоны по белоснежной подушке. Неужели он и есть ее собственный рыцарь в сверкающих доспехах? Или память к нему вернется и окажется, что где-то в Англии у него дом?
Неожиданно придя в бесшабашное настроение, Даглесс встала, осторожно подошла к окну, где спрятала вчера новый магнитофон, – она дожидалась нужного момента, чтобы показать его Николасу, – поставила кассету «Роллинг Стоунз», поднесла магнитофон поближе, прибавила громкости и включила.
Из магнитофона во всю мощь вырвались первые такты песни «Я не могу получить удовлетворения». Николас в испуге вскочил. Ехидно посмеиваясь над растерянным беднягой, Даглесс приглушила музыку, пока не проснулись остальные постояльцы.
Николас, ошеломленно озираясь, сел в постели.
– Что это был за хаос?
– Музыка, – засмеялась Даглесс, но поскольку Николас никак не мог опомниться, уже серьезнее пояснила: – Это была шутка. Нам пора вставать, поэтому я подумала…
Но улыбка сползла с ее лица, когда Николас и не подумал улыбнуться в ответ. Наверное, мужчины елизаветинской эры не любили розыгрышей. Поправка: современные мужчины, считающие себя пришельцами из елизаветинской эры, не любят розыгрышей.
Минут через двадцать негодующая Даглесс выскочила из ванной.
– Ты намазал мою зубную щетку шампунем! – отфыркивалась она, вытирая свой язык полотенцем.
– Я, мадам? – делано удивился Николас.
– Ах ты… – задохнулась она и, схватив подушку, запустила в него. – Я тебе еще покажу!
– Значит, меня снова ждет музыка на рассвете? – осведомился он, увертываясь от подушки.
– Ладно, – хмыкнула Даглесс, – полагаю, я это заслужила. Идем завтракать?
За завтраком она рассказала Николасу о визите к стоматологу, и хотя тот поморщился, не обратила на это внимания. Любой поморщится при мысли о визите к зубному врачу!
За завтраком она заставила его назвать остальные поместья. Пока он будет у врача, она сможет посидеть в местной библиотеке. Может, что-то и обнаружится.
По дороге к врачу Николас молчал, а в приемной даже не подумал рассматривать залитые пластиком стулья. Даглесс поняла, что Николас действительно волнуется, поскольку он даже не захотел взглянуть на пластмассовое растение в горшке. Когда медсестра вызвала Николаса, Даглесс крепко сжала его руку:
– Все будет хорошо. А потом… потом я поведу тебя в кафе и куплю мороженое. Вот увидишь, тебе понравится.
Но что толку обещать! Ведь он даже не знает, что такое мороженое… вернее, не помнит, поправила она себя.
Поскольку ему предстояли осмотр, пломбирование и снятие камня, на что уйдет довольно много времени, она решила идти в библиотеку, но перед этим попросила медсестру позвонить ей, когда Николас соберется уходить.
Направляясь к библиотеке, она чувствовала себя матерью, предательски покинувшей свое дитя.
– В конце концов, это всего лишь дантист, – твердила она себе.
Ашбертонская библиотека оказалась очень маленькой и в основном содержала детские книги и романы для взрослых. Даглесс уселась в отделе путешествий по Британии и принялась искать хоть какое-то упоминание об одиннадцати поместьях, которыми, по словам Николаса, он владел. Четыре уже давно стали руинами, два снесли в пятидесятых (Даглесс стало не по себе при мысли о том, что они пережили столько исторических событий и были уничтожены совсем недавно). Одним был Торнуик-Касл, одно она не смогла найти, два стали частными владениями, и последнее было открыто для публичных экскурсий. Даглесс выписала часы и дни посещений и проверила, не пора ли идти за Николасом. Он пробыл у зубного врача полтора часа.
40 
