44 
– Тебе это понадобится, – улыбнулся он и, наклонившись ближе, прошептал: – Будет где хранить сокровища.
Даглесс изо всех сил постаралась сдержать нарастающее возбуждение и с невозмутимым видом отнесла сумку и фонарик к кассе, где заплатила за покупки и билеты на ближайшую экскурсию.
Она снова попыталась взглянуть на открытки, но Николас не позволил. Каждый раз, когда она делала шаг к стенду, он хватал ее за руку и оттаскивал в сторону.
Когда объявили о начале экскурсии, Даглесс и Николас вместе с другими туристами направились к дому. На взгляд Даглесс, интерьер выглядел как декорация к пьесе из времен Елизаветы Первой. Стены были отделаны панелями темного дуба, повсюду стояли стулья в якобитском стиле и резные сундуки. На стенах висели оружие и доспехи.
– Это больше похоже на то, к чему ты привык? – потихоньку спросила Даглесс. Но на красивом лице промелькнуло отвращение, а губы сложились в знакомую презрительную гримасу.
– Это не мой дом, – отрезал он. – И как неприятно, что все созданное мной превратилось в нечто подобное!
Даглесс не согласилась с ним, посчитав, что дом просто изумителен, но не стала возражать, поскольку гид начал экскурсию. По мнению девушки, английские гиды прекрасно знали свое дело, и слушать их было одно удовольствие. Женщина рассказывала историю дома, первоначально бывшего замком и выстроенного в тысяча триста втором году первым Стаффордом.
Николас молчал, пока она не дошла до правления Генриха Восьмого.
– Средневековая женщина была собственностью мужа, его рабыней, и тот мог делать с ней все, что заблагорассудится. У женщин не было ни прав, ни власти.
Николас громко фыркнул.
– Мой отец однажды заявил матери, что она его собственность.
К счастью, Даглесс догадалась шикнуть на него. Не хватало еще постыдной сцены!
Они перешли в маленькую комнату с дубовыми панелями, где темнота просто давила на присутствующих.
– Свечи были очень дороги, – продолжала гид, – так что средневековые люди проводили жизнь в полумраке.
Николас снова хотел что-то сказать, но Даглесс грозно нахмурилась.
– Прекрати жаловаться, и, кстати, где твое сокровище? – прошипела она.
– Не могу же я искать его сейчас. Нужно сначала услышать, что твой мир думает о моем, – оправдывался он. – Скажи, почему твои люди считают, что мы были людьми угрюмыми и мрачными?
– Со всеми эпидемиями чумы и оспы, не говоря уже о походах к цирюльнику рвать зубы, у вас просто времени не было для развлечений.
– Ничего, мы пользовались теми мгновениями, которые у нас оставались, – заверил он, пропуская остальную группу в другую комнату. Как только они вошли, Николас открыл спрятанную в панели дверь, и тотчас же послышался громкий звон. Даглесс немедленно захлопнула дверь и послала извиняющуюся улыбку гиду, чей строгий взгляд заставил ее почувствовать себя непослушным малышом, пойманным за кражей конфет.
– Веди себя прилично, – процедила она. – Если хочешь уйти, я готова.
Николас позорил их обоих, и она боялась, что он скажет гиду, кто именно построил дом и жил здесь.
Но Николас не желал уходить. Он следовал за гидом из комнаты в комнату, то и дело пренебрежительно фыркая, но все-таки молчал.
– Теперь мы пойдем в самую интересную комнату, – объявила гид, и по ее легкой улыбке туристы сразу поняли: их ждет нечто забавное.
Николас с высоты своего роста увидел комнату прежде Даглесс.
– Мы немедленно уходим, – сухо бросил он, но таким тоном, что Даглесс ужасно захотелось увидеть комнату.
– Это были личные покои лорда Николаса Стаффорда, – продолжала гид, – и, как бы это помягче выразиться, лорд Николас был повесой. Как видите, он был очень красив.
Услышав это, Даглесс протиснулась вперед. Над камином висел портрет лорда Николаса Стаффорда – ее Николаса. Он был одет точно так, как при первой встрече. Те же борода и усы. То же безупречно красивое лицо.
Но Даглесс твердо сказала себе, что это вовсе не тот же самый мужчина. Правда, она готова признать, что он – потомок Стаффорда.
Гид, заранее улыбаясь над тем, что считала весьма забавной историей, принялась описывать похождения лорда Николаса:
– Говорили, что ни одна женщина не могла противиться его обаянию, поэтому его враги всерьез тревожились, что, явившись ко двору, он может соблазнить молодую и прекрасную королеву Елизавету.
Даглесс почувствовала, как пальцы Николаса впились ей в плечо.
44 
