— Смерть нацистам! — крикнул Эрнст, когда уже грянули выстрелы, и Пьеро судорожно вцепился в подоконник, глядя, как шофер рухнул на землю. Потом охранник, который привел Эрнста к месту казни, решительно подошел к телу, достал из кобуры пистолет и всадил еще одну пулю в голову мертвого. Гитлер опять кивнул, и солдаты за ноги оттащили тело прочь.
Пьеро зажал рот ладонью, чтобы не закричать, и упал на пол, привалившись спиной к стене. Раньше ему ничего подобного видеть не приходилось, и сейчас он боялся, что его стошнит.
Это ты сделал, сказал чей-то голос у него в голове. Ты его убил.
— Но он же предатель, — вслух ответил сам себе Пьеро. — Он предал Родину! Предал Фюрера!
Мальчик лежал и старался успокоиться и даже не замечал, что по его спине под пижамой ручьями бежит пот. Потом, собравшись с силами, встал и решился снова выглянуть в окно.
И тотчас опять услышал хруст гравия под сапогами охраны, но теперь в сопровождении пронзительных женских криков. Пьеро посмотрел во двор. Эмма и Герта выскочили из дома и умоляли о чем-то Фюрера; Эмма чуть не бросалась ему в ноги. Пьеро наморщил лоб, решительно ничего не понимая. Ведь Эрнст уже мертв. Просить о пощаде поздно.
И тут он заметил ее.
Тетю Беатрис. Ее вели туда, где несколько минут назад застрелили Эрнста.
В отличие от шофера ей не связали руки за спиной, но, судя по лицу, тоже сильно били; блузка на груди была разорвана. Она даже не пыталась ничего говорить, только с благодарностью глянула на женщин, моливших за нее, и быстро отвернулась. Фюрер свирепо рыкнул на служанок, во двор выскочила Ева и утащила стенающих Эмму и Анге в дом.
Пьеро перевел взгляд на тетю и почувствовал, как кровь стынет в жилах: Беатрис смотрела вверх на его окно, прямо на него. Их глаза встретились, и он сглотнул, не зная, что сказать или сделать, да так и не успел сообразить: выстрелы взорвали безмятежную тишину гор, и Беатрис упала на землю. Пьеро застыл, неотрывно глядя на ее тело. А затем, как уже было сегодня, в ночном безмолвии раздался контрольный выстрел.
Зато ты в безопасности, успокоил он себя. А она была предательница. И Эрнст тоже. Предателей надо наказывать.
Он зажмурился, когда тетю поволокли прочь, а потом снова открыл глаза, думая, что во дворе пусто, — но там еще оставался один мужчина, и он смотрел на Пьеро в точности так, как только что Беатрис.
Пьеро, встретившись взглядом с Адольфом Гитлером, замер до чрезвычайности неподвижно. Он твердо знал, что надо делать. Прищелкнул голыми пятками, вскинул правую руку вперед, задев пальцами стекло, и отдал салют, который давно стал его неотъемлемой частью.
Сегодня утром с постели встал Пьеро, но сейчас, ночью, обратно лег уже Петер — лег и крепко заснул.
Часть 3
1942–1945
Глава 1
Спецпроект
Совещание длилось уже почти час, когда наконец прибыли двое запоздавших. Петер, увидев из кабинета, что Кемпка, новый шофер, остановил автомобиль у парадного входа, выскочил на крыльцо приветствовать офицеров.
— Хайль Гитлер! — гаркнул Петер, вытянувшись в струнку и вскинув вверх руку.
Герр Бишофф, низенький толстяк с беспокойными глазками-бусинками, испуганно схватился за сердце.
— Что, ему обязательно так орать? — осведомился он, оглядываясь на водителя, который пренебрежительно глянул на мальчика. — И кто он такой, собственно?
— Шарфюрер Фишер, — представился Петер, похлопав по своим погонам с двумя белыми молниями на черном фоне. — Кемпка, отнесите чемоданы в дом.
— Слушаюсь, господин, — сказал водитель, подчиняясь приказу.
Второй мужчина, с правой рукой в гипсе, по званию оберштурмбанфюрер, шагнул вперед, всмотрелся в знаки отличия Петера и только потом поглядел на него самого — без малейшего намека на теплоту и доброжелательность. Лицо оберштурмбанфюрера показалось Петеру смутно знакомым, но он не мог понять, где видел этого человека. Абсолютно точно не в Бергхофе: мальчик крепко держал в памяти список старших офицеров, приезжавших с визитами. Но когда-то и где-то их пути точно пересекались, в этом Петер не сомневался.
— Шарфюрер Фишер, — процедил мужчина. — Состоите в «Гитлерюгенд»?
— Да, мой оберштурмбанфюрер.
— И сколько же вам лет?
— Четырнадцать, мой оберштурмбанфюрер. Фюрер повысил меня в звании на год раньше других за отличную службу на благо Фюрера и Родины.