— Вот, возьми твои чернила и перья. — Катарина протянула Петеру сверток, и он отсчитал деньги. — До свидания.
— Так куда может пойти твой отец? — еще раз поинтересовался герр Хольцманн, вставая рядом с дочерью.
— Обершарфюрер Фишер, — вздохнув, ответила Катарина, — приглашает меня, точнее, нас, в эти выходные в Бергхоф на праздник. На день рождения.
— День рождения Фюрера? — Ее отец хищно распахнул глаза.
— Нет, — сказал Петер. — Его подруги. Фройляйн Браун.
— Но мы почли бы за честь! — вскричал герр Хольцманн.
— Ты, конечно, почел бы, — отозвалась Катарина. — У тебя ведь своей головы на плечах давно нет.
— Катарина! — одернул он и сурово посмотрел на дочь, а потом повернулся к Петеру: — Вы должны простить мою девочку, обершарфюрер. Она сначала говорит, а уж потом думает.
— Но я хотя бы думаю, — парировала та. — В отличие от тебя. Когда ты в последний раз высказывал собственное мнение по какому-нибудь вопросу, собственное, а не навязанное этими…
— Катарина! — багровея, рявкнул он. — Веди себя уважительно либо отправляйся в свою комнату! Простите, обершарфюрер, у моей дочери трудный возраст.
— Мы с ним одного возраста, — буркнула Катарина, и Петер с удивлением заметил, что она вся дрожит.
— Мы будем очень рады прийти, — сказал герр Хольцманн, наклоняя голову в знак благодарности.
— Папа, мы не можем. У нас магазин. Покупатели. И ты знаешь мое отношение к…
— Забудь ты о магазине, — ее отец повысил голос, — и о покупателях. Вообще обо всем забудь. Катарина, обершарфюрер оказал нам великую честь. — Он снова посмотрел на Петера: — В какое время явиться?
— В любое время после четырех, — ответил Петер несколько разочарованно: он надеялся, что герр Хольцманн откажется. Он бы предпочел видеть Катарину одну.
— Мы непременно придем. И вот, пожалуйста, примите обратно ваши деньги. Пусть это будет мой подарок Фюреру.
— Спасибо. — Петер улыбнулся. — Увидимся на празднике. Я буду с нетерпением ждать вас обоих. До свидания, Катарина.
Выйдя на улицу, он выдохнул с облегчением — дело сделано — и положил в карман деньги, которые вернул герр Хольцманн. Вовсе необязательно всем докладывать, что канцтовары достались ему бесплатно.
В день праздника в Бергхоф съехались наиважнейшие представители рейха, но в большинстве своем они не столько стремились поздравить Еву, сколько старались держаться подальше от Фюрера. Тот почти все утро провел, запершись у себя в кабинете с рейхсфюрером Гиммлером и министром пропаганды Йозефом Геббельсом, и по громкому крику, несшемуся из-за двери, было ясно, что хозяин недоволен. Петер знал из газет, что на войне все идет не слишком гладко. Италия переметнулась на сторону врага. У мыса Нордкап был потоплен линкор «Шарнхорст», один из главных боевых кораблей военно-морских сил Германии. Под русским Сталинградом случилась настоящая катастрофа. И еще последние несколько недель британцы без устали бомбили Берлин. Так что теперь, на приеме, офицерство явно радовалось предлогу повеселиться, а не оправдываться перед разъяренным Фюрером. Гиммлер, в круглых очочках, что-то ел, откусывая по-крысиному мелко, и, словно подозревая, что все говорят исключительно о нем, пристально наблюдал за собравшимися, особенно за теми, кто беседовал с Фюрером. Геббельс, спрятав глаза за темными очками, сидел на терассе в садовом кресле и подставлял лицо солнцу. Петеру он казался скелетом, обтянутым кожей. Неподалеку стоял герр Шпеер, который уже несколько раз приезжал в Бергхоф с планами послевоенной перестройки Берлина, и весь вид архитектора говорил, что он сейчас предпочел бы оказаться где угодно, только не здесь. В воздухе висело напряжение, и Петер, время от времени посматривавший на Гитлера, понимал, что тот взвинчен и в любую минуту готов взорваться.
Петер не отрывал взгляда от горной дороги, ждал Катарину, которая обещала приехать, но четыре часа уже миновало, а она все не появлялась. Петер облачился в чистую форму и, рассчитывая поразить девочку в самое сердце, намазался лосьоном после бритья, позаимствованным в комнате Кемпки.
Ева суматошно перепархивала от одной группы людей к другой, принимала поздравления и подарки и, по обыкновению, почти не заметила Петера, даже когда взяла из его рук книгу «Волшебная гора», которую он купил на свои скудные сбережения.