Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... 
39 
— Если бы не ты, я бы уже умерла.
— Да.
— Я уже умирала, не сознавая этого.
— Да.
— А от пожара я бы даже не пыталась убежать. Я бы осталась с Дэймой и сгорела бы заживо.
Он ничего не ответил, только смотрел на ее лицо, вглядывался в глаза.
— Да и смысла не было жить дальше. Некуда идти. И не в состоянии. Слабость…
Осторожно, медленно, не желая ее обидеть, Данн спросил:
— Ты так нигде и не была? Только в деревне?
— Ходила корни искать… Зерна собирала…
Данн вскочил и отвернулся. Не хотел, чтобы сестра видела его лицо. Он ужаснулся тому, что она ничем не интересовалась, никуда не ходила, даже не пыталась что-то узнать. Мааре стало стыдно, она хотела привести какие-то доводы в свое оправдание.
Данн вынул из своего мешка желтый корень, разрезал, дал ей половину. Сел рядом, глядя в сторону красного диска заходящего солнца.
— С теми двумя… Ты здесь шел?
Он молча покачал головой. Долго молчал. Когда-то давно здесь кричали, рычали, жужжали, щебетали всевозможные живые существа. Теперь ничто не нарушало их молчания.
— Куда мы идем?
— На север.
— Почему?
— Там лучше.
— Откуда ты знаешь?
— Народ болтает.
— Они там были?
— Чем дальше на юг, тем хуже. Чем дальше на север, тем лучше. Там вода. Там дождь. Там большая пустыня, и она растет во все стороны, но ее можно обойти.
— Здесь тоже будет пустыня.
— Да.
— Мы говорим: юг, север, восток и запад, — но почему? Откуда эти слова?
Данн ухмыльнулся, как будто вдруг превратился в другого человека.
— Скальники все тупоголовые. Тупые тараканы.
— Но откуда эти слова? Наверное, от махонди?
Он снова ухмыльнулся.
— Махонди! Нет, ты не понимаешь. Махонди — ничто. Мы — никто, пыль. Вот когда-то были люди — те всё знали. Они знали всё о звездах. Они могли разговаривать друг с другом… по воздуху за тысячи миль. — Настроение его менялось. Сначала казалось, что Данн хочет рассмеяться, потом — что вот-вот захихикает. — Представляешь, отсюда говорить с твоей деревней? Отсюда — с севером! С самым концом севера!
Маара захихикала. Он рассмеялся.
— Ты смеешься, но это правда. У них были машины, которые могли переносить по воздуху сразу сотни людей.
— Ну, у нас тоже были небоходы.
— Те машины могли летать целую неделю и дольше. Они оба рассмеялись такой небылице.
— У них были машины громадные, больше деревни, больше города.
— Откуда ты всё это знаешь?
— Люди говорили, которые бывали на севере. Есть места, где помнят о старых людях. И я картинки видел.
— На стенах?
— Нет, в книгах. В старых книгах.
— У нас были книги, когда мы были маленькие, дома.
— Не нарисованные на коже и листьях, другие картинки. У них книги были из очень тонкого белого материала, и в книгах — сотни листов. Я видел несколько таких листков из старой книги, они ломались, рассыпались. — Настроение Данна снова резко изменилось. — Маара, если б ты только знала, — начал он возбужденно, — мы считаем скальников тупыми тараканами. Но в сравнении с теми людьми, с древними, мы сами жалкие букашки.
На скалы быстро опускалась тьма.
— Я посплю, — сказал Данн. — Ты не спи, сиди и слушай, смотри. Когда захочешь спать, разбуди меня. Только не резко, осторожно, не то еще ударю спросонья. Приму за врага. Ты немного уже поспала. — Он улегся и тут же заснул.
Стемнело. В небе ни луны, ни звезд — все затянуто дымом. Маара села к скале. В голове роились беспокойные мысли. Хотелось плакать, но сдерживала мысль о необходимости беречь воду. И так уже сколько из нее вышло с потом! Она вспомнила о годах, прожитых с Дэймой, о сказках, которые рассказывала ей старуха. Выдуманные истории? Или все-таки есть в них доля правды? Чаще всего они играли во «Что я видел?». Но что она видела? Дом соседки Рабат… Чешую ящеров… Засохшие деревья, сваленные деревья. Ветви, как голые кости. Щепки. Кору… В каждой трещине жучки, червячки, личинки. Сейчас их всех сожрал огонь. Птиц, не находящих пищи в обгорелых головешках. Скелеты птиц, так похожие на человеческие. У них две ноги, крылья, напоминающие руки. «Что ты еще видела, Маара?» Древесина разных деревьев разная на ощупь. У некоторых легкая, пористая, как губка, податливая. У других твердая, тяжелая, ногтем не процарапаешь. «А еще, Маара?» А еще корни деревьев в земле… Только это она и видела все эти годы. Деревню, скальных людей, животных, которых становилось меньше и меньше. Ящеров, драконов. Мишку, милую Мишку, лизавшую ей лицо, потом Мишкиту. Множество насекомых: жуков, скорпионов, скорпионов, скорпионов… Но теперь и эти бесчисленные скорпионы сгорели скорее всего.
39 
