Особенно,... 
65 
Я чувствовала, что этот инцидент еще больше изменил наши отношения.
Когда мы завтракали, я спросила его, почему он не сказал Дейвиду Кроиссанту, что опал не потерян и не украден моим отцом.
— Об этом камне много говорят, — сказал Джосс, — а Дейвид любит поговорить. Я не хочу, чтобы люди знали об этом, пока я сам не удостоверюсь, что опал на месте. Я думаю, это правильнее всего.
Я не стала спорить с ним на этот счет.
После завтрака мы посетили башню Раджабай, построенную в четырнадцатом веке, затем башню Молчания, и нам рассказали, что персы хоронят своих близких согласно традиции, оставляя их тела открытыми солнцу, непогоде и птицам.
— Женщины не должны здесь появляться.
— Почему? — спросила я.
— Они считают женщин низшими существами, — ответил Джосс.
— Это же абсурд, — возмутилась я.
Но я заметила, что он доволен тем, что вызвал мое негодование, и чувство близости, которое зародилось во мне, погасло.
Мы вернулись к тому, с чего начали.
* * *
По мере приближения конца нашего путешествия мы все более отдалялись друг от друга. Джосс часто задумывался, и несколько раз я ловила на себе его изучающий взгляд.
По вечерам на закате солнца мы по-прежнему сидели на палубе. Мы сидели молча, наблюдая за огромным огненным шаром, скользящим на горизонте. Мы часто вспоминали Бена, Джосс повторял многие его слова, и было ясно, что Бен оказал на него большое влияние.
— Как вы думаете, мы увидим когда-нибудь зеленое сияние? — спросила я.
— Может быть, хотя остается мало времени. Надо ждать. Мне думается, что многие люди только воображают, что видели его.
— А вы не один из них?
— Нет, я слишком рассудителен. У меня не бывает дневных сновидений.
— Было бы лучше, если бы они у вас бывали.
— Зачем погружаться в фантазии, когда нас окружает реальность?
— Это признак глубокого воображения.
Он засмеялся. Я знала, что он смеется надо мной, показывая этим мне, как я молода, неопытна в жизни и даже глуповата.
Однажды он сказал:
— Бен говорил, что любовь бывает мгновенной, как вспышка, но нужно понять, настоящая ли она. Многим людям только кажется, что они нашли ее, потому что они этого хотят. Это точно так же и с зеленым лучом. Люди хотят увидеть его и обманывают себя.
— Уверяю вас, что я никогда не заблуждаюсь.
Он продолжал:
— Посмотри на солнце, сегодня в небе опаловые цвета. Видишь желтые линии, переходящие в голубые? Я нашел похожий на эти цвета опал. Я назвал его Первоцвет, потому что кто-то увидел в нем форму цветка. Через полчаса солнце будет садиться. Кто знает? Может быть, мы сегодня увидим сияние. Подходящая ночь.
Мы сидели, наблюдая.
— Теперь может быть в любой миг. Какое солнце яркое! Кажется, что оно хочет ослепить нас и скрыть свой блеск. Будь осторожна, не моргни.
Огромный красный шар на горизонте почти погрузился в воду, только половина его была видна, затем еще меньше и — только красная полоска.
— Сейчас, — прошептал Джосс, а затем разочарованно вздохнул, потому что солнце исчезло, но никто из нас не увидел зеленой вспышки.
Глава 6
Сгоревшая таверна
На корабле царило возбуждение: мы приближались к земле. Все пассажиры высыпали на палубу и рассматривали пейзаж восхищенными глазами. И это было зрелище, достойное восхищения.
Я предполагаю, что нигде в мире нет гавани, которую можно сравнить с гаванью в Сиднее. Капитан дал мне книгу, в которой описывалось первое прибытие флота сюда. Я думала о том, что чувствовали каторжники, когда ступили на берег и увидели всю эту красоту после месяцев заточения в зловонном трюме корабля. В те дни здесь, вероятно, было еще красочнее из-за яркого оперения птиц — длиннохвостых попугаев, колибри, других маленьких птичек с изящным сочетанием серого и розового на их хохолках, которых я увижу позже.
Теперь все было по-другому. Там, где росли прекрасные цветы, выстроились многоэтажные здания, и птицы отступили вглубь.
Это место назвали в честь лорда Сиднея, государственного секретаря жилищного отдела. Капитан Артур Филипп, первый губернатор новой колонии, именем которого был назван порт, объявил, что «здесь самая хорошая гавань в мире, в которой тысяча парусников, выстроившись в линию, сможет без всякого опасения отправиться в плавание».
Видимо оттого, что я читала об этом, у меня возникло чувство причастности к прошлому. Эти прекрасные места наполнили мою душу смутным ожиданием счастья. Я стояла, опершись на поручни, когда мы проплывали мимо бесчисленных бухт и пляжей, окаймленных пышной зеленью.
65 
