– Что же ты не идешь, милый? – спросила Луиза, и рука ее снова дотронулась до него – ласковая, твердая рука сыщика. Он последовал за Луизой и встал возле нее на колени, как соглядатай на чужой земле, которого научили туземным обычаям и языку. Теперь только чудо может меня спасти, сказал себе Скоби, глядя, как отец Ранк открывает дарохранительницу, но бог не сотворит чуда ради собственного спасения. Я – крест его, думал Скоби, а он не вымолвит ни слова, чтобы спасти себя от креста, но если бы дерево могло ничего не ощущать, если бы гвозди были так бесчувственны, как думают люди!
Отец Ранк спустился по ступенькам алтаря с дарами в руках. У Скоби перехватило во рту. Казалось, у него высохла кровь в жилах. Он не смел поднять глаз, он видел только складки облачения, которые наступали на него, как панцирь средневекового боевого коня. Мягкое шарканье подошв. Ах, если бы лучники пустили свои стрелы из засады; на миг ему почудилось, что священник остановился; а вдруг что-нибудь все-таки случится прежде, чем он до меня дойдет, вдруг между нами встанет какое-нибудь немыслимое препятствие… Открыв рот (ибо время настало), он в последний раз попробовал помолиться («О господи, в жертву тебе приношу мои руки. Возьми их. Обрати их во благо им обеим») и ощутил пресный, вкус вечного проклятия у себя на языке.
3
Управляющий банком отхлебнул ледяной воды и воскликнул сердечней, чем требовала деловая вежливость:
– Как вы, наверно, рады, что миссис Скоби вернулась! Да еще к рождеству.
– До рождества далеко, – сказал Скоби.
– Когда дожди кончаются, время летит незаметно, – произнес управляющий с необычным для него благодушием, Скоби никогда не замечал в его тоне такого оптимизма. Он вспомнил, как вышагивала по комнате эта худенькая журавлиная фигура, то и дело хватаясь за медицинский справочник.
– Я пришел к вам… – начал Скоби.
– Насчет страховки? Или перебрали деньги со своего текущего счета?
– На этот раз ни то, ни другое.
– Вы же знаете, Скоби, я всегда буду рад вам помочь.
Как спокойно Робинсон сидит у себя за столом! Скоби спросил с удивлением:
– Вы что, отказались от своего ежедневного моциона?
– Ах, все это была такая чушь! – сказал управляющий. – Я просто начитался всяких книг.
– А я как раз хотел заглянуть в вашу медицинскую энциклопедию.
– Ступайте лучше к доктору, – неожиданно посоветовал ему Робинсон. – Меня вылечил доктор, а не книги. Подумать, сколько я мучился, зря… Имейте в виду, Скоби, новый молодой человек, которого заполучила Арджилская больница, – лучший врач в колонии с самого ее основания.
– И он вас вылечил?
– Сходите к нему. Его фамилия Тревис. Скажите, что я вас послал.
– И все же, если позволите, я хотел бы взглянуть…
– Возьмите на полке. Я их там держу за импозантный вид. Управляющий банком должен быть человеком интеллигентным. Клиентам нравится, когда у него стоят серьезные книги.
– Я рад, что у вас больше не болит желудок.
Управляющий снова отхлебнул воды.
– Я просто о нем больше не думаю. Говоря по правде, Скоби, я…
Скоби поднял глаза от энциклопедии.
– Что?
– Нет, это я просто так.
Скоби открыл энциклопедию на слове «Грудная жаба» и прочел:
«Болевые ощущения. Их обычно описывают как сжатие: „грудь точно зажата в тиски“. Боль ощущается в центре грудной клетки и под грудиной. Она может распространяться в любую из рук, чаще в левую, вверх в шею или вниз в брюшную полость. Длится обычно несколько секунд, но, во всяком случае, не более минуты. Поведение больного. Весьма характерно: больной замирает в полнейшей неподвижности, в каких бы условиях он в это время ни находился»…
Скоби быстро пробежал глазами подзаголовки: «Причина боли». «Лечение». «Прекращение болезни» – и поставил книгу обратно на полку.
– Ну что ж, – сказал он. – Пожалуй, я и в самом деле загляну к вашему доктору Тревису. Мне кажется, лучше обратиться к нему, чем к доктору Сайкс. Надеюсь, он подбодрит меня так же, как вас.
– Мой случай ведь не совсем обычный, – уклончиво сказал управляющий.
– Со мной, видимо, все ясно.
– Выглядите вы довольно хорошо.
– Да я в общем здоров, только вот сердце иногда немножко побаливает и сплю неважно.
– Работа ответственная, в этом все дело.