Новелла не верила ушам. Отчим утратил разум и всякое понятие о правилах приличия? Привести в дом любовницу, когда мама умирает здесь наверху!
Сдержав всхлипывание, она развернулась и быстро вышла из библиотеки.
– Какая нежная барышня, – услышала она голос миссис Байсаут, когда взбегала по лестнице.
«Как можно быть таким бессердечным? – открывая дверь своей спальни, думала Новелла. – Как можно быть таким жестоким?»
Слезы катились по ее щекам и падали на голубое шелковое платье, оставляя на нем темные точки.
И тут на нее снизошло полное осознание.
«Если он собирается заменить другой еще живую маму, что он сделает со мной?»
Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, как в ту минуту, закрывая дверь…
Глава 9
Прошло какое-то время, Новелла взяла себя в руки и вытерла слезы. Она понимала, что, лежа на кровати и плача, матери не поможешь.
Умывшись прохладной водой, она задумалась над своим нынешним положением. И теперь на смену ощущению безнадежности снова пришла злость на отчима.
«Его выходки не должны остановить меня, – решила она. – Самое меньшее, что я могу сделать, это добиться, чтобы мама ни в чем не нуждалась, пока она еще дышит».
Когда Новелла открыла дверь, комната была наполнена ярким светом масляной лампы. Сестра Шанкс оторвалась от книги и встала.
– Как мама?
– Очень слаба, леди Новелла.
– Думаете… Думаете, она переживет эту ночь?
Сестра Шанкс посмотрела на Новеллу полным боли взглядом.
– Не уверена в этом, миледи. Наверное, будет лучше, если вы останетесь здесь до утра.
– Значит, так я и поступлю, – решительно согласилась Новелла, опускаясь на маленькое кресло.
Было без пяти минут одиннадцать, и Новелле с трудом удавалось не заснуть. Последние несколько дней были настолько утомительными, что веки ее будто налились свинцом. Да и вообще, после возвращения в Краунли-холл жизнь ее сделалась невероятно тяжелой.
«Иногда я даже скучаю по школьному порядку», – думала она, прислушиваясь к сиплому дыханию матери.
Несколько раз ей казалось, что дыхание замирало, тогда Новелла вскакивала, объятая волнением, но грудь матери снова начинала вздыматься и опускаться.
Примерно в полночь она отчетливо услышала сдавленный смех на лестнице.
Сестра Шанкс взглянула на нее вопросительно, но Новелле было стыдно смотреть ей в глаза, и она отвернулась, щеки ее вспыхнули.
«Это уже слишком, – возмущалась она, не желая задумываться о том, займут отчим и миссис Байсаут разные спальни или одну. – Что только сестра Шанкс подумает? Наверное, решит, что оказалась в каком-нибудь доме терпимости!»
Так прошло несколько часов, и наконец она уснула прямо в кресле.
Проспала она, как ей показалось, совсем немного, когда сестра Шанкс растолкала ее.
– Миледи, проснитесь!
– Что случилось? – сонно спросила Новелла, усаживаясь ровно.
– Вашей матери становится хуже. По-моему, пришло время призвать ее мужа.
– Мама! – задохнувшись, воскликнула Новелла.
– Тсс! Она то теряет сознание, то приходит в себя, миледи, и слышит вас.
Новелла встала и подошла к матери. Лицо графини посерело, дыхание сделалось поверхностным и прерывистым.
– Миледи, прошу вас…
Новелла быстро вышла в коридор. Беспокоить отчима ей не хотелось, но она понимала, что должна хотя бы дать ему возможность искупить свою вину.
От мысли о том, что миссис Байсаут может оказаться в комнате отчима, ей сделалось дурно, но она заставила себя постучать.
Ответа не последовало.
Постучав еще раз, Новелла отошла на шаг от двери и прислушалась.
«Провались ты!» – зло подумала она, но сердце толкало ее вперед. Он ужасный человек, но неужели у него не сохранилось хотя бы тени любви к маме?
Собравшись с духом, Новелла постучала в дверь сильнее.
– Лорд Бактон! – крикнула она. – С мамой плохо! Вам нужно пойти к ней поскорее.
На этот раз она услышала звук, потом дверь приоткрылась и в щелочку выглянул отчим. Вид он имел несколько растрепанный.
– В чем дело? – рявкнул он. – Вы хоть знаете, который час?
– Извините, но мама умирает. Пожалуйста, пойдите в ее комнату.
– Уходите, Новелла, я устал. У нее, наверное, очередной приступ. Прошу меня больше не беспокоить.
– Но, лорд Бактон! Она же ваша жена!
Глаза лорда Бактона сузились, он усмехнулся.
– Ненадолго, если вы говорите правду.
И он захлопнул дверь.