20 
Угрожающие нотки в ее голосе были отчетливо слышны. И они сработали. Он вдохнул, сделал очевидное усилие успокоиться и сказал:
– Прекрасно. Я помогу. Открывайте дверь.
Она послушалась, но только потому, что все равно собиралась сделать именно это. Бормоча что-то сердитое, Дайна поспешно пересекла двор. Было холодно и сыро, и луна и звезды скрывались за толстым слоем облаков. Она открыла дверь, повернулась и направилась к машине, где Кон уже отстегивал Сэма от кресла. Ее сердце немного сжалось при виде того, как малыш положил головку на плечо Кона. Ручки и ножки вяло обвисли. Коннор, придерживая малыша за спину, молча пошел к дому.
Вот и хорошо! У нее не было настроения болтать. Она устала, ноги болели, и все, что хотелось – сесть, выпить бокал вина и забраться в постель, чтобы поспать несколько часов, прежде чем дети проснутся.
Она вынула из машины Сейди. Та захныкала, но Дайна погладила ее по спинке, и девочка успокоилась.
– Дайте ее мне, – прошептал Коннор, подходя сзади.
– Возьмите Сейджа, – бросила она на ходу.
В комнату, которая когда-то была хозяйской спальней, были втиснуты три колыбельки. Вскоре Дайне придется искать другой дом. Уже через год дети перестанут здесь помещаться. Но сейчас об этом рано беспокоиться.
– Почему, черт побери, вы не отвечали на звонки?
Напряженный шепот Коннора прозвучал в тишине чересчур громко.
– Я работала, – напомнила она. – А потом выключила телефон, чтобы не разбудить детей.
– Хотелось бы знать, – процедил он, – что это за работа, если, имея троих детей, вы задерживаетесь до полуночи?
Она нахмурилась и, нагнувшись над колыбелькой, погладила Сэма по спине, пока тот снова не заснул.
– Я обслуживала годовщину свадьбы, и с детьми все в порядке.
– Им следовало остаться дома, – сказал он, и напряженный шепот, каким-то образом, казался еще более напряженным.
Дайна сдержала нетерпеливый жест:
– По-моему, это вас не касается. Но моя няня заболела в последнюю минуту, так что пришлось отвезти их к моей бабушке.
Успокаивая сопящую, извивающуюся Сейди, он пронзил Дайну яростным взглядом:
– Какого черта вы не позвонили мне? Я мог бы посидеть с ними. Черт. Я все равно был здесь! На чертовом крыльце! Представлял вас и детей где-то в канаве. Мертвыми.
Он говорил серьезно. Она не знала, смеяться, сердиться или умилиться происходившему. Победил смех.
Она весело фыркнула и с удовольствием увидела, что он еще больше помрачнел.
– Кто вы, моя мать?
– Нет, – напомнил он, – я их отец, и вам следовало ответить на мои звонки.
Глядя в его глаза, она различала не только гнев, но и тревогу, мучившие его много часов. Если бы все было иначе и это он неизвестно куда скрылся бы с детьми, а она не могла до него дозвониться, тоже была бы в бешенстве. И волновалась. И боялась. И воображение терзало бы ее картинками с места аварии. Киднэппинга. Черт, да даже нашествия инопланетян!
Может, ей стоило ответить на его звонки. Но по правде говоря, она оставила телефон включенным только на случай, если что случится с детьми. Но вообще она сосредоточилась на работе. И откровенно говоря, каждый раз, когда звонил телефон и она видела номер Коннора, наслаждалась, переключая его на голосовую почту. Он был таким властным, что она чувствовала себя лучше, когда отказывала ему в чем-то. Но теперь такое решение не показалось ей мудрым.
– О, мне очень жаль. Следовало дать вам знать, что дети в порядке.
– Я волновался не только из-за них, – сказал он. Голос был более низким, глубоким, тон – более интимным.
Она смотрела на него, и в мягком свете ночника его голубые глаза казались бездонными. Она могла бы утонуть в них. И почувствовала такое притяжение, что намеренно отвела глаза и отступила.
Малыши успокоились, и детский монитор был включен, так что они могли спокойно поговорить.
Дайна увела Коннора из спальни. Ей нужно пространство, чтобы дышать свободно.
Включая на ходу свет, чтобы рассеять мрак и сопровождавший его интим, она прошла прямо в гостиную. И повернулась к нему лицом. Оказалось, он остановился на пороге.
Она набрала в грудь воздуха и постаралась взять себя в руки.
– Я устала, Коннор. Нельзя ли перенести нашу встречу на другое время?
Вместо того, чтобы ответить, он сам спросил:
– Почему вы не попросили меня посидеть с детьми?
– Самый простой ответ? Мне это в голову не пришло.
Раздражение охватило Коннора, когда он встретил ее глаза и прочитал в них правду. Он увидел в ее взгляде усталость и отметил настороженность, которая всегда появлялась, когда начиналась очередная стычка. И этого оказалось почти достаточно, чтобы растопить бушующий в нем гнев.
20 
