Особенно,... 
70 
— Я понимаю, что это было бы катастрофой. Это все равно как пытаться сделать человека таким, каким он, по-вашему, должен быть. Вместо того, чтобы помочь проявиться хорошему в нем... заглушить зло...
— Я думала только о живописи. Это единственный предмет, о котором я могу рассуждать со знанием дела.
— И воодушевление, с каким вы говорите о ней, подтверждает вашу компетентность. Скажите, каковы успехи моей дочери в английском?
— Отличные.
— И вам не трудно совмещать работу над картинами с этим менее приятным занятием?
Я улыбнулась.
— Оба эти занятия доставляют мне удовольствие.
— Я рад, что мы можем угодить вам. Я полагал, что вам скучно здесь, в провинции.
— Ни в коем случае. Я должна поблагодарить вас за разрешение пользоваться вашими лошадьми.
— Жизнь в замке стала намного спокойнее, чем раньше. — Он посмотрел куда-то поверх моей головы и холодно добавил:
— После смерти моей жены мы принимаем гораздо меньше гостей, чем бывало. Может быть, сейчас что-то изменится — мой кузен собирается жениться, и его жена будет хозяйкой в замке.
— До тех пор, — неожиданно для себя произнесла я, — пока вы сами не женитесь.
В голосе его зазвучали горькие нотки:
— С чего вы решили, что я женюсь?
Я почувствовала себя виноватой за допущенную бестактность и попыталась оправдаться:
— Это, наверное, было бы естественным... через какое-то время.
— Вы разве не знаете обстоятельств, при которых умерла моя жена, мадемуазель Лоусон?
— Я слышала... разговоры, — ответила я, понимая, что одной ногой ступила в трясину и должна ее быстро вытащить, пока меня не затянуло туда с головой.
— Ах, — сказал он, — разговоры! Некоторые уверены, что я убил свою жену.
— Вы не должны обращать внимание на такую чепуху.
— Вы смущены? — он улыбался весьма вызывающе. — Это говорит о том, что вы не считаете эти разговоры чепухой. Вы считаете меня способным на самые гнусные деяния, признайтесь.
Мне было неловко, сердце мое бешено колотилось.
— Конечно, вы шутите, — сказала я.
— Типично английская манера: тема неприятная, поэтому мы не станем ее обсуждать. — В его глазах вдруг сверкнул гнев. — Конечно, мы не станем ее обсуждать, лучше продолжать верить в виновность жертвы.
— Вы совершенно неправы, — спокойно ответила я, несмотря на свое удивление.
Спокойствие вернулось к нему так же быстро.
— А вы, мадемуазель Лоусон, восхитительны. Вы понимаете, что при данных обстоятельствах я больше не женюсь. Но вы, наверное, удивлены, что я обсуждаю с вами свои взгляды на брак?
— Удивлена, не скрою.
— Но вы ведь слушаете меня с большим сочувствием. Я не имею в виду сочувствие в его обычном сентиментальном смысле. Я говорю о том, что ваша рассудительность, здравый смысл, откровенность склонили меня к тому, чтобы столь неблагоразумно обсуждать с вами мои личные дела.
— Я не знаю теперь, должна ли я благодарить вас за комплименты или извиняться за то, что вынудила вас вести себя неблагоразумно.
— Вы как всегда откровенны. Поэтому я сейчас задам вам вопрос, мисс Лоусон. Вы ответите мне со всей прямотой?
— Я постараюсь.
— Хорошо, тогда я спрашиваю: верите ли вы в то, что я убил свою жену?
Я была застигнута врасплох: тяжелые его веки наполовину прикрывали глаза, но я знала, что он внимательно наблюдает за мной, и в течение нескольких секунд хранила молчание.
— Спасибо, — сказал он.
— Но я еще не ответила.
— Ответили. Вам нужно было время, чтобы найти тактичный ответ. Я не просил быть тактичной. Я хотел, чтобы вы сказали правду.
— Вы должны позволить мне сказать, раз спросили мое мнение. Я ни одну секунду не верила, что вы дали своей жене смертельную дозу опия, но...
— Но...
— Может быть, вы... разочаровали ее... может быть, вы не сделали ее счастливой. Я имею в виду, что, может быть, она была несчастлива с вами и предпочла лишить себя жизни.
Он слушал меня с кривой усмешкой на устах. Только тогда я "ощутила, как он несчастен, и меня переполнило желание сделать его счастливым. Разумеется, это было нелепо, но я не могла этого отрицать. Наконец я увидела настоящего человека за маской надменности и равнодушия к окружающим.
Он будто прочел мои мысли: выражение его лица стало жестким и он ответил:
— Теперь вы видите, мадемуазель Лоусон, почему я не имею намерения жениться; вы считаете, что за мной есть какая-то непонятная вина, и вы, такая мудрая молодая женщина, несомненно правы.
70 
