148 
Аш запустил руки в волосы.
– Я понимаю это, потому что вел себя с Оливером точно так же.
– Твой отец был прав, утверждая, что это не твоя вина. И не его. Оливер сам сделал выбор, как бы тяжело это ни было признать. Но он сделал собственный выбор.
– Знаю, но…
– Он был твоим братом.
– Да, и сыном моего отца. Думаю, он набросился на тебя потому, что не хотел, чтобы второй сын пошел по кривой дорожке. А я его первенец. Тот, который должен был стать наследником и пойти по его стопам и даже не попробовал это сделать. Это не извинение. Но часть причины.
– Он не разочарован в тебе. Ты снова не прав, если так считаешь. Он боится за тебя и все еще тоскует по Оливеру. Не знаю, каково это – потерять близкого человека, но точно знаю, каково это – бояться потери. Каждый раз, когда отца посылали с миссией… мои чувства были на опасном пределе. И мне не нужны ничьи симпатии.
– Он уже тебя любит.
Аш снова потер ее колено.
– Просто этого не хочет.
Возможно, и так. Но она не хотела этого. И не хотела быть в центре внимания.
– Ты рассказал ему о яйце? О Вазине?
– Довольно много. Теперь пусть отдает распоряжения, чтобы яйцо передали в музей Метрополитен, когда настанет время.
– Но ты не сказал ему, что собираешься выяснять отношения с Вазиным.
– Я сказал ему достаточно, – повторил Аш. – Теперь мы с тобой помирились?
– Ты велел мне заткнуться, – буркнула она, ткнув пальцем в сандвич.
– Разве? И не в последний раз. Если возникнет необходимость, можешь приказать мне то же самое.
– Ты распускал руки.
– Не думаю.
Он склонил голову и прищурился.
– Ешь сандвич, потом покажу тебе, что такое распускать руки.
Она громко фыркнула, сожалея, что едва сдерживает улыбку. И посмотрела ему в глаза. Там столько всего, чего она хочет! И чем больше хочет, тем больше боится.
– Не знаю, смогу ли дать тебе, что ты хочешь, смогу ли стать такой, какую ты хочешь.
– Ты уже такая, какая мне нужна. Пока ты такая, какая есть, все хорошо.
– Ты говорил о целой жизни. Долгосрочных планах и…
– Я люблю тебя.
Он коснулся ее щеки.
– Почему я должен довольствоваться меньшим? Ты любишь меня – это написано у тебя на лице, Лайла. Ты любишь меня. Почему же ты должна довольствоваться меньшим?
– Я не знаю, съесть ли то, что на тарелке, большими кусками или смаковать. И что случится, когда еда исчезнет? Откуда ты знаешь, наполнится ли вновь тарелка?
Он молча изучал Лайлу. Очевидно, она не имела в виду эту тарелку. Скорее, какую-то воображаемую. И под едой подразумевала любовь. Обещания. Клятвы.
– Думаю, чем больше ты съешь, тем больше останется, особенно если делишь ее с кем-то. Кстати, мне пришлось разделить чертов кальцоне. Собираешься одна съесть весь сандвич?
Она долго смотрела на него, потом вынула из кармана свой волшебный инструмент и, выбрав нож, стала осторожно разрезать сандвич пополам.
– Так и знал, что ты поймешь.
– Попытаюсь. Если я все испорчу, винить тебе придется только себя.
Она протянула ему сандвич.
– Пока я ходил по делам, звонил мой адвокат.
– Что он сказал?
– Что связался с адвокатом Вазина в Нью-Йорке и передал, что я хотел бы с ним встретиться и поговорить об общем бизнесе.
– Только при этом употребил множество адвокатской белиберды.
– Вне всякого сомнения. Адвокаты Вазина, употребляя свою адвокатскую белиберду, согласились обратиться к своему клиенту.
Это уже шаг к тому, что должно случиться.
– Теперь мы подождем ответа.
– Не думаю, что это займет много времени.
– Ты прав. Он слишком хочет получить яйцо. Но ты использовал не то местоимение. Не ты, а мы хотим встретиться с Вазиным.
– Тебе необязательно…
– Надеюсь, ты не захочешь закончить предложение.
Ничего себе, пинок…
– Ты должна вспомнить, кто он, его происхождение. Он более склонен вести переговоры с мужчиной.
– Да. И платит женщине, чтобы та выполняла за него все мокрые дела.
– Мокрые дела.
Аш пригубил вина и решил, что лучшей стратегией будет сказать правду:
– Он может причинить тебе боль, Лайла, намеренно. Чтобы заставить меня отдать яйцо. Они уже пытались проделать нечто подобное с Оливером и его подружкой.
– Думаю, такой человек, как он, не повторяет своих ошибок. Конечно, он может причинить тебе боль, чтобы надавить на меня.
Она вгрызлась в сандвич. Решительно кивнула:
– Я пойду, ты останешься.
– Ты такая упрямая или пытаешься меня обозлить?
148 
