57 
Никто бы не подумал, что у леди Трени, чьей красотой и остроумием всегда восхищались в обществе, существовали какие-то заботы. Однако наедине со своими журналами Джейн проявляла себя несчастной, одинокой женщиной, разочарованной тем, что не смогла произвести на свет больше одного сына.
«Я была расколота, словно грецкий орех, — писала Джейн после рождения девочек-близнецов. — Даже не успела подняться с постели после родов, а граф уже поблагодарил меня за рождение „ещё двоих паразитов“. Ну почему хотя бы одна из них не могла оказаться мальчиком?»
А в другой тетради была такая запись:
«Малютка Хелен помогает ухаживать за близнецами. Признаюсь, она мне стала нравиться больше, хотя боюсь, что девочка навсегда останется бледным созданием с лицом, напоминающим кроличью мордочку».
Несмотря на обидные слова, Хелен сочувствовала Джейн, ведь та была так несчастна в браке с Эдмундом, графом Трени, сложным и лишающим всех иллюзий мужем. Его крутой нрав обжигал либо холодом, либо яростью, крайне редко не доходя до крайностей.
Только после смерти матери Хелен наконец-то поняла, почему родители, казалось, всегда нехотя признавали существование старшей дочери.
Она выяснила правду, ухаживая за отцом на смертном одре после того, как тот простудился, проведя день на холоде и сырости во время охоты. Эдмунд угасал на глазах, несмотря на все попытки врачей его спасти. Когда граф погрузился в полузабытьё, Хелен поменялась местами с Куинси, его доверенным камердинером, и заняла пост у его постели. Они подавали ему тоник и чай из шалфея, чтобы успокоить больное горло, и делали припарки.
— Доктор скоро вернётся, — пробормотала Хелен, обращаясь к отцу. Она осторожно протёрла его подбородок от слюны после приступа кашля. — Его вызвали в деревню к пациенту, но он сказал это ненадолго.
Приоткрыв слезящиеся глаза, граф проговорил сухим, безжизненным голосом:
— Я хочу, чтобы кто-нибудь из моих детей… находился со мной… под самый конец. Не ты.
Думая, что он просто не узнаёт её, она мягко ответила:
— Папа, это я — Хелен. Твоя дочь.
— Ты не моя дочь… никогда ею не была. У твоей матери… был любовник… — весь этот разговор спровоцировал ещё один приступ кашля. Когда он прошёл, граф молча прикрыл глаза, отказываясь смотреть на Хелен.
— Это не правда, — сказал Куинси Хелен позже. — Несчастный хозяин бредит из-за жара. Вашей матерью, благослови господь её душу, восхищалось множество мужчин, и его милость сходил с ума от ревности. Вы — истинная Рэвенел, миледи. Не сомневайтесь в этом.
Хелен притворилась, что поверила. Но знала, граф сказал ей правду. Это объясняло отсутствие у неё взрывного характера и внешности Рэвенелов. Не мудрено, что родители ненавидели её, она была греховным ребёнком.
Во время последнего проблеска здравого ума у графа, Хелен привела близнецов, попрощаться с ним. Хотя она послала и за Тео, он не смог приехать вовремя из Лондона. Когда отец впал в забытьё, Хелен смалодушничала, не в силах заставить близнецов наблюдать за его последними часами жизни.
— Нам обязательно здесь оставаться? — прошептала Кассандра, вытирая красные глаза носовым платком, они с Пандорой сидели вместе на маленькой скамеечке у окна. У них не осталось ни одного душевного воспоминания об отце, ни совета, ни истории, о которых девушки могли бы вспомнить и поделиться. Всё, что они могли, это тихонько сидеть и вслушиваться в его слабое, хрипящее дыхание и мучительно ждать, когда он отойдёт в мир иной.
— Ему бы всё равно не захотелось, чтобы мы были рядом, — сказала монотонно Пандора. — Отцу никогда не было до нас дела.
Хелен стало жалко младших сестёр, она подошла обняла и поцеловала их обеих.
— Я останусь с ним, — пообещала она. — Идите, помолитесь за него и займитесь каким-нибудь тихим делом.
Они благодарно удалились. Кассандра задержалась на пороге, украдкой бросив последний взгляд на отца, в то время как Пандора бодро вышла из комнаты, ни разу не оглянувшись.
Подойдя к постели, Хелен посмотрела на графа, высокий и худощавый мужчина казался высохшим в сравнении с огромной кроватью. Его лицо было бледным, с сероватым оттенком, шея расползалась и скрывала контуры подбородка. Вся его огромная сила воли выгорела, и теперь жизнь мерцала слабым огоньком. Хелен размышляла о том, что граф, казалось, и так медленно увядал в последние два года после смерти Джейн. Возможно, он по ней горевал. Их отношения были сложными, два человека, связанные разочарованием и обидой, так же, как других связывает любовь.
57 
