24 
— Не думаю, что в Боливии есть мумии, — уже почти с веселой улыбкой заметила Лесли, хотя крошечные морщинки, собравшиеся вокруг глаз Аннетт, свидетельствовали, что экономка и сама это прекрасно знает.
— Кроме того, пока с его глаз не снимут повязку…
Лесли умолкла на полуслове и, вздохнув, осмотрелась по сторонам. Тщательно убранная, утопающая в цветах комната радовала взор, но увидеть всего этого Даниэль не сможет…
— Вроде все готово, — поправляя подушки на королевских размеров кровати, удовлетворенно сказала Аннетт. — Ты все вещи перенесла?
Лесли взяла в руки стопку джинсов Даниэля и, секунду помедлив, положила ее в ящик комода.
— Как будто все, — утвердительно кивнула она. — Это было последним.
— А вот и они!
Со стуком захлопнув ящик, Лесли подбежала к окну и выглянула наружу. Машина остановилась у парадного крыльца. Миранда выскочила из нее, не дожидаясь, пока заглушат двигатель, и распахнула заднюю дверцу.
— Приехали! — радостно завопила она. — Вылезай!
— Спокойно, егоза, спокойно, — донесся изнутри добродушный голос Даниэля. — Помни о моих переломанных ребрах.
Однако Миранда продолжала суетиться, и вскоре — то ли с ее помощью, то ли нет — из автомобиля медленно показалась длинная нога, затем — вторая, и вот уже Даниэль стоял рядом с сестрой, держась перебинтованной рукой за дверцу; от напряжения у него побелели костяшки пальцев…
Почувствовав, что ей не хватает воздуха, Лесли глубоко вздохнула и только сейчас осознала, что все это время она наблюдала за происходящим затаив дыхание. Даниэль вернулся домой!
Это было невероятно, но вид у него был столь же неотразимым, как и прежде. За время, проведенное в больнице, он не утратил своего бронзового загара, а его высокая фигура не выглядела неуклюже, даже несмотря на то что он тяжело опирался на дверцу машины.
Даниэль заметно похудел, на лбу и щеках виднелись шрамы от многочисленных порезов, но доктор Флетчер хорошо справился со своей работой: со временем они должны были бесследно исчезнуть. Вместе с тем в лице Даниэля появилось что-то новое, заставившее сердце Лесли болезненно сжаться. Нет, он не стал менее привлекательным, однако, новое выражение лица Даниэля свидетельствовало о стремительном возмужании и о тяжелых внутренних переживаниях. Глаза его, должно быть, тоже изменились, но глаз его Лесли не видела. Они были скрыты белой повязкой.
— О Боже мой, Даниэль!.. — выдохнула Лесли и тотчас почувствовала, как рука Аннетт крепко сжала ее локоть.
— Держись, девочка, — сказала она негромко, чтобы не услышали внизу. — Сейчас ему прежде всего необходим покой.
Лесли растерянно замотала головой. В ней словно боролись два человека, одного из которых так и подмывало стремглав стереть печать страдания с любимого лица. Второму же хотелось тихо опуститься на пол и бессильно разрыдаться.
— Все образуется, — спокойно продолжала экономка. — Но для этого потребуется время. И мужество. — Она посмотрела на Лесли прямо в глаза. — А у тебя оно есть. Ты ведь не из тех нервозных барышень, которые чуть что дают волю слезам?
— Слабонервных, — автоматически поправила Лесли и снова вымученно улыбнулась. — Хорошо. Я попробую.
Лесли была в комнате. Он понял это, едва переступив порог. Даже буйство ароматов свежесрезанных цветов не могло заглушить запах ее духов. Он возвещал о присутствии Лесли столь же явственно, как если бы Даниэль видел ее собственными глазами.
И это не было результатом обостренного обоняния, как это обычно происходит с незрячими людьми. Он не верил в такие вещи и, даже если они случались, не нуждался в них. Он не собирался долго оставаться слепым. Доктор Флетчер обещал снять повязку через два дня, и Даниэль решительно гнал от себя всякие сомнения, не желая всерьез задумываться над тем, как будет жить, если зрение не вернется к нему.
Нет, дело не в обонянии. Он всегда чувствовал, когда Лесли приближалась к нему. Это было какое-то первобытное, неподвластное разуму, унаследованное от диких предков чутье. По спине начинали бегать мурашки, становилось трудно дышать, а затем врывался этот чертов запах сирени, и мысли его принимали непозволительный оборот, хотя Даниэль ни на мгновение не забывал, что Лесли — невеста его брата.
Следующие несколько минут Миранда знакомила его с комнатой, подводя к каждой вазе с цветами, как будто он не провел целую неделю в окружении этих проклятых растений. Как будто запах цветов не ассоциировался у него с больницей, отчаянием и болью.
24 
