45 
— О, это совсем не так уж страшно. По крайней мере почти всегда.
— К счастью, вероятность такого события не так уж высока, — продолжил Дрейк, явно проводя в уме какие-то расчеты. — Примерно два миллиона семьсот девяносто три тысячи девятьсот семьдесят шесть к одному, если не предполагать, что вы вчетвером будете ехать в одной карете или плыть на одном корабле, не говоря о том, чтобы заразиться одной и той же болезнью. В противном случае вероятность повысится до… — Он замолчал и, сурово нахмурив свои черные брови, заявил: — Отныне вам всем надо запретить собираться вместе!
— Вот за что я тебя так люблю, — проговорил Эдвард, ухмыляясь, и встал с кресла. — За твой неизменный оптимизм.
Дрейк возмущенно посмотрел на него:
— Если бы ты интересовался математикой, то тоже стал бы пессимистом.
— Ну, тогда хорошо, что я к ней довольно равнодушен. Ты собираешься остаться у нас на обед?
— Я об этом не думал. Наверное, мог бы в зависимости от меню.
— Медальоны из говядины и сырно-картофельная запеканка, насколько я знаю.
— Ну, тогда останусь.
— Позвольте, я налью вам чаю, милочка, — предложила Вильгельмина Байрон, как только Клер села рядом с Мэллори на одну из кушеток в гостиной.
Их немолодая спутница с улыбкой разливала чай, и ее темные глаза на милом, чуть полноватом лице весело блестели. Фигура у нее тоже была полноватая: темно-лиловое креповое платье нисколько не скрадывало пышную грудь и бедра.
Клер уже успела убедиться в том, что ей нравится общество этой женщины. Она охотно улыбалась и никогда никого не осуждала. Скорее она была даже слишком добродушна и доверчива, предоставляя Клер и Мэллори гораздо больше свободы, чем это обычно делают дуэньи. Не то чтобы Клер это огорчало, наоборот! И Мэллори была целиком с ней согласна: она по секрету призналась Клер, что наслаждается нежданной свободой, на которую никак не могла рассчитывать в столице. По словам Мэллори, при кузине Вильгельмине можно было бы «пуститься во все тяжкие» при условии, что об этом не узнал бы Эдвард.
Пряча улыбку, вызванную этим воспоминанием, Клер приняла протянутую кузиной Вильгельминой чашку, в горячий чай был положен один кусочек сахара и добавлено побольше молока — так, как предпочитала Клер.
— Надеюсь, что прогулка была приятной, — проговорила кузина Вильгельмина, ставя чайничек из дорогого фарфора обратно на серебряный поднос. — Эдвард возил вас в парк?
— Нет, мы поехали на север. И почти всю дорогу экипажем правила я. Он дает мне уроки, знаете ли.
— Он учит тебя управлять экипажем? — изумленно воскликнула Мэллори. — Ты мне не говорила, что берешь уроки! Как забавно! И каково это было?
Взяв лимонное печенье и кекс с маком, Клер поведала ей и Мэллори о самых интересных моментах. Она решила ничего не говорить о том, что Эдвард согласился на эту поездку только потому, что исполнял обещание лучше с ней познакомиться, а не потому, что ему действительно хотелось провести с ней время.
Хотя казалось, что он получает от поездки удовольствие. По крайней мере так она решила, хотя не исключено, что он просто был слишком вежлив, чтобы признать обратное. Но даже если ему на самом деле было весело, это еще ни о чем не говорило. Он все равно женится на ней исключительно по обязанности, а она по-прежнему полна решимости этого не допустить.
Закончив свой рассказ, занявший пару минут, она пригубила чай и откусила кусочек печенья.
— О Господи! — внезапно воскликнула кузина Вильгельмина и, отставив свою чашку и тарелку, извлекла что-то из кармана. — Умоляю меня простить, милая Клер: я совершенно забыла! Я иногда бываю такая рассеянная! Это письмо пришло, пока вас не было. Я твердо обещала, что отдам его вам в руки, и, наверное, именно это я и сделала… в итоге.
Тут она смущенно захихикала, сразу показавшись Клер намного моложе своих лет.
Клер с благодарной улыбкой взяла у нее письмо. Сломав печать, она быстро просмотрела послание.
— Это от маменьки. И туда вложены записки от Нэн и Эллы. Все относительно здоровы. Доктор, которого прислал Эдвард, оказался очень знающим и всех успокоил. Ко всеобщему облегчению, он сказал, что Нэн сможет двигаться совершенно нормально. — Она помолчала, перебирая листочки. — Нэн постепенно поправляется, но ей ужасно тоскливо и скучно лежать в постели, и ей очень меня не хватает. Как я и предполагала. Они все по мне соскучились и шлют привет. Тут есть много подробностей их жизни, но я не стану вам ими докучать. Хотя маменька требует, чтобы я подробно описывала ей все балы и приемы, которые ей придется пропустить, раз уж она не смогла остаться на сезон, как планировалось.
45 
