40 
— У меня есть несколько часов отдыха, — пробормотал он, — и я совершенно не представляю, чем мне заняться.
Это состояние действительно было для него необычным. Прежде всю жизнь он был вовлечен в любовные, волнующие любовные приключения, требовавшие от него дипломатического мастерства.
И он сумел развить в себе это мастерство до высшей степени, что позволяло ему любить двух или трех женщин одновременно, находя к каждой из них особый подход, убеждая каждую в искренности своих чувств.
Вряд ли кто-то поверит, но очень часто любовные романы помогали ему в его политических интригах. Любившие его женщины делились с ним всем тем, что знают, без всякого принуждения и задних мыслей на его счет. И вот сейчас, впервые в жизни, он вдруг обнаружил, что свободен от любви.
Стоя у окна, князь погрузился в мысли о женщинах. Как много значила в его жизни Констанс де ла Форш, его первая юношеская привязанность! Он вспоминал треугольную челку на мраморном лбу, миндалевидные глаза, заливистый смех… Он обожал ее со всем пылом юности, со страстью, какой не испытывал больше никогда в жизни!
Ему никогда не забыть ту первую ночь, что они провели вместе в ее доме в Страсбурге. Было совсем темно, когда их карета замедлила ход возле чугунной ограды с воротами, и на пышные, в полном цвету кусты сирени падал свет зажженных уже фонарей. Дверь дома отворилась, и князь приготовился было раскланяться и удалиться, благополучно проводив красавицу до ее дома. Но она молча взяла его за руку и повела за собой вверх по лестнице к своему будуару.
— Подожди меня, — шепнула Констанс и исчезла, оставив его наедине с его мыслями. Когда она вернулась, на ней был только белый батистовый пеньюар, отороченный мягким валансьенским кружевом. Констанс медленно подошла к нему и раздвинула пеньюар, обнажая полушария нежных грудей, выглядывавших из кружев, словно из морской пены. Его охватило чувство, сравнимое с благоговением. Он ощутил дрожь, волна ликования прокатилась по его жилам, и он со стоном припал к обнаженному сокровищу, почувствовал, как легли ему на голову легкие ладони…
Констанс де ла Форш стала матерью его ребенка. К ней и к Карлотте Шонборн он будет всегда испытывать особые чувства.
Екатерина Багратион была следующей женщиной, также занявшей заметное место в его жизни. Их роман длился не один год, и он знал, что ни в ком больше не найдет такого поразительного сочетания восточной нежности, испанской грации и парижской элегантности вкупе с быстрым, острым умом.
После Констанс и Екатерины его жизнь оказалась заполненной многими красивыми женщинами.
Среди них была изящная герцогиня д’Абрантес, жена знаменитого наполеоновского генерала Жюно, герцога д’Абрантеса, урожденная Мартен де Пермон. Пермоны были родственниками Бонапартов, в их доме умер отец Наполеона. Семья Пермон переехала в Париж, и Бонапарт посещал их дом, что не помешало впоследствии Лоре примкнуть к противникам Наполеона. Бедная маленькая Лора, известная после замужества на весь Париж своей красотой, остроумием и экстравагантностью! Вспомнив о ней, князь вздохнул с сожалением. До сих пор ему грезились ее широко поставленные янтарные глаза и нежные губы. У Лоры была высокая грудь, осиная талия, прелестные узкие бедра, неповторимый мягкий контур шеи — длинной, тонкой, дерзкой, придававшей ей томный, дразнящий вид.
Князю удалось пробудить в Лоре чувственность, чего никогда не мог ее грубоватый муж.
— Ближе, прижми меня ближе, — попросила она однажды. — Я так одинока… я хочу стать частью тебя.
Сильнее сжав ее в объятиях, князь взглянул в пылающее страстью маленькое лицо Лоры. Она в экстазе прикрыла глаза. Он прикоснулся губами к ее губам — Лора порывисто вздохнула и откинулась на мягкие, разбросанные по кровати подушки.
Но герцогиня д’Абрантес была не единственной, кого нужно было держать вдали от конгресса. Каролина Мюрат, королева-консорт Неаполя и самая младшая из сестер Наполеона, его любимица, честолюбивая и жаждавшая власти не меньше, чем ее знаменитый брат, — высокая, роскошная, остроумная, она писала князю самые яркие и умоляющие письма, выпрашивая разрешения приехать в Вену. Роман с этой женщиной был пылким и восхитительным, но только до тех пор, пока вечная, на грани душевной болезни, ревность Каролины не заставила его порвать с нею.
Каролину Мюрат лишили удовольствия блистать на конгрессе, как и еще одну красавицу — решительную, очаровательную Вильгельмину, герцогиню Саган. В Вене она держала салон, где собиралась высшая аристократия. Будучи неимоверно привлекательной, она кружила головы многим дворянам. Они написали друг другу множество писем, в которых обсуждали не только свои любовные дела, но и политические. Пожалуй, это она, Вильгельмина, ненавидевшая Наполеона, оттолкнула Меттерниха от его осторожной профранцузской политики… Но они были знакомы не один год, прежде чем у них начался роман. Она появилась в его жизни в самый критический для его карьеры момент. Смешливая, фривольная, слегка тщеславная, она оставалась его любовницей на протяжении всей кампании 1814 года, когда армии союзников двигались на Францию.
40 
