41 
Каждый день они ехали вперед — она в своей карете, он верхом. В сером полевом плаще и высокой шляпе Меттерних чувствовал себя в гуще марширующей армии как дома, на прогулке по Пратеру. По окончании дневного марша они с Вильгельминой ужинали, а потом проводили ночь вместе.
Но если на войне Вильгельмина была незаменимой «походной женой», позже герцогине Саган было любезно, но твердо объявлено, что в следующие несколько месяцев князь будет полностью поглощен делами на Венском конгрессе.
Как много женщин! Но сейчас, в данный момент, он был один — и это в сорок один год! Меттерних вдруг почувствовал на душе гнет прожитых лет. Даже по самым оптимистическим подсчетам, половина жизни осталась позади. Что ждет его дальше? За последние несколько лет благодаря колоссальным усилиям князь Меттерних сумел превратить себя в одного из самых известных в Европе людей, стал человеком, кого боялись и уважали. Но сейчас, без любви, жизнь казалась ему пустой.
Свою жену Элеонору он никогда не любил. Это был брак по расчету, хотя он и оказался счастливее, чем на то мог рассчитывать князь. Они с женой жили как близкие друзья, их дружба оказалась намного прочнее, долговечнее и во многих отношениях ценнее, чем эфемерные любовные романы, которые начинаются и проходят так же легко, как сменяют друг друга времена года.
Но князь не мог жить без любви. Обладание женщиной было необходимо для него как воздух. Он отвернулся от окна со странным ощущением того, что вот-вот должно произойти нечто необычайное. Каждой клеточкой тела он чувствовал приближение приключения — оно, казалось, затаилось где-то совсем рядом. Неожиданное и удивительное, стоит лишь протянуть руку… Эта уверенность была настолько сильной, что на губах его заиграла улыбка, с которой он пошел вниз, где у каменных ступеней крыльца его поджидала карета.
Меттерних решил, что первый визит он нанесет графу Карлу Жичи. Граф был одним из самых известных и гостеприимных хозяев во всей Вене. Его дом был открыт для гостей конгресса, и многие восхищались приемом, какой ждал их под его крышей. «Очень жаль, что еще не довелось побывать у графа», — думал про себя Меттерних, — сотни самых разных дел почти безотлучно держали его в своей приемной.
Однако сегодня нужно отставить дела в сторону и побыть у графа чуть дольше, чем того требует обычный формальный визит. Кроме того, было еще несколько визитов, которые князь надеялся успеть отдать перед тем, как вернуться домой переодеваться к обеду.
Погруженному в мысли князю показалось, что не прошло и нескольких минут, как его карета уже остановилась перед домом графа. Перед крыльцом он увидел несколько других экипажей, одни уже начинали отъезжать, другие все еще дожидались своих хозяев. У мощеной подъездной дорожки толпились, как всегда, зеваки, вытягивавшие шеи, чтобы рассмотреть, кто приехал, гадавшие, кем из иностранных гостей был подъехавший.
Князя все узнали сразу — он был известнейшим человеком в Вене, и его появление везде встречали приветственными криками. Что бы ни думал о себе русский царь, истинным освободителем Европы от Наполеона народ считал именно Меттерниха. Вот и сейчас, стоило лишь ему шагнуть из кареты, раздались крики, в воздухе замелькали подброшенные вверх шляпы и женские платки.
Меттерних улыбнулся, и в ответ глаза всех женщин засияли, на губах появились улыбки — так всегда реагировали все женщины, и юные, и пожилые, при виде улыбающегося князя.
Дом графа был большим и роскошно обставленным, в его убранстве прослеживалась мода на Древний Восток и Рим, соседствуя с «греческой». Слуги в желтых бархатных, отороченных серебристым кружевом ливреях провели Меттерниха в большую приемную, где уже собралось немало гостей. Он медленно пошел между ними, отыскивая взглядом хозяина. Князь слегка припоздал, и граф уже успел отойти от двери, где он встречал гостей.
Князь медленно продвигался по комнате — очень многие хотели заговорить с ним, многие женщины приглашающе взмахивали руками, иностранные гости надеялись услышать от него хотя бы словечко, перехватить его взгляд, который дал бы понять, что они в настоящий момент могут быть облагодетельствованы вниманием князя.
И в этот миг он увидел ее! Она переходила от одной группы гостей к другой и была так ослепительно хороша, что у князя перехватило дыхание, и он уже не мог отвести от нее взгляда.
На ней было светло-серое платье из легкой ткани и маленький изумрудно-зеленый жакет из тонкого бархата. Со шляпки-тюрбана того же серого цвета, что и платье, свисала пара зеленых кисточек, которые задорно покачивались и, казалось, спешили известить всех о том, что вместе со шляпой прибыли из Парижа, столицы моды. Цвета туалета подчеркивали глубину серых глаз и белизну кожи молодой женщины. Она была не очень высокой, а в светло-серых кожаных туфлях-сандалиях в стиле ампир с завязками на манер античных, вокруг щиколотки, выглядела еще более миниатюрной, при всей мягкости и кошачьей грации в каждом жесте. Глядя на нее, без всяких слов становилось понятным, почему стиль ампир предполагает не просто детали одежды, а очень важны походка, движения рук, постановка корпуса, что требует специального обучения, поскольку «античная» одежда подчеркивает любые изъяны фигуры и неловкость в движениях. Дама, замеченная Меттернихом, в совершенстве владела собой и могла служить образцом для подражания. Так что не было в том случайности, что он заметил ее среди всех гостей.
41 
