ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Музыкальный приворот. Книга 1

Книга противоречивая. Почти вся книга написана, прям кровь из глаз. Многое пропускала. Больше половины можно смело... >>>>>

Цыганский барон

Немного затянуто, но впечатления после прочтения очень приятные )) >>>>>

Алая роза Анжу

Зря потраченное время. Изложение исторического тексто. Не мое. >>>>>

Бабки царя Соломона

Имена созвучные Макар, Захар, Макаровна... Напрягает А так ничего, для отдыха души >>>>>

Заблудший ангел

Однозначно, советую читать!!!! Возможно, любительницам лёгкого, одноразового чтива и не понравится, потому... >>>>>




  166  

Убежище было древнее, шести- или семиярусное, и состояло из разрозненных, лепившихся друг к другу построек, материалами для которых послужили грубо обтесанные бревна и необожженные кирпичи. Некоторые строения опасно нависали над обрывом и поддерживались специальными сваями или платформами из хоботового дерева.

В монастыре обитали исключительно женщины. Занимались они тем, что реставрировали и переписывали древние артефакты, называемые манускриптами.

С ней обращались не слишком хорошо: если не как со служанкой-чернорабочей, то как с послушницей низшей ступени. Ее мнением никто не интересовался. Все ее функции сводились к выполнению простейших заданий по хозяйству.

В свободное от работы с манускриптами, еды и сна время монашки славили Господа.

Господь в этом месте мыслился женщиной, почитаемой приносившими обет воздержания монахинями за Ее плодовитость, которой Она наделяла все живое. Средством Ее почитания служили гимны и молитвы. Службы продолжались очень долго.

Она чистосердечно призналась в своем неверии. Ее не поняли. Отрицать существование Богини здесь было все равно, что отрицать существование Солнца или силы земного притяжения. Когда же остальные монашки убедились, что она говорит искренне, ее скрутили и доставили к Верховной Матери Убежища, которая внушала всем страх и почтение.

Та сообщила Чей, что на первый раз ее прощают, как новоприбывшую послушницу, но в дальнейшем ей должно покоряться воле Господней, то есть следовать приказаниям Верховной. В городах и деревнях еретиков, между прочим, сжигают живьем, если они осмеливаются отрицать существование Богини. Здесь же к таким мерам не прибегают, но, буде она примется упорствовать в своих заблуждениях, ее лишат еды и начнут избивать, пока она не причастится великой истины.

Верховная объяснила, что не всем дано принять Господа всем сердцем с такой же легкостью, как это удалось самым благочестивым и просветленным (и в тот миг страхолюдная женщина в темной рясе показалась Чей особенно старой). Пусть даже она и не открыла пока свое сердце любви Господней, все равно ей следует понять, что со временем такие чувства осенят ее. Ритуалы и службы, молитвы и торжественные распевы, которые новенькая находит столь бессмысленными — средства, призванные помочь ей в обретении утерянной веры. Сперва она даже может участвовать в них, не чувствуя в сердце никакой веры; это не страшно. Вера обязательно придет позднее.

Точно с таким же настроением, с каким она выполняла тяжелую работу по хозяйству, не понимая, зачем она это делает и кому предназначены плоды ее трудов, она будет сперва молиться всеблагой и всепрощающей Богине. Постепенно она достигнет в том и другом определенного совершенства, узрит потайной смысл, сокрытый за работой и актами поклонения Богине, и тогда вера обнимет ее сердце.

В заключение Верховная отвела ее в монастырскую темницу — жуткую темную вонючую клетушку без окон глубоко в скале, на которой стояло Убежище. Туда не проникало ни единого лучика света. Там ее заковали бы в цепи, морили бы голодом и били бы палками, дожидаясь ее возвращения на путь истинный. Ее затрясло при одном взгляде на цепи и оковы. Она пообещала Верховной взлелеять в себе любовь к Богине.

Ей отвели келью на верхнем ярусе одного из монастырских зданий, под самой крышей. Вместе с ней там дневали и ночевали еще полдесятка послушниц. Келья смотрела в сторону, противоположную плато, в пустыню, и была открыта ветру и песку: одной стены не было вовсе, вместо нее была грубая завеса из какой-то ткани, похожей на брезент. По крутой лестнице можно было спуститься на гребень стены, невидимой с верхнего уровня. Открытые кельи, пусть даже в них непрестанно задувал ветер из пустыни или с равнин, показались ей комфортабельными жилищами, закрытые же навевали тоску и ужас, в них она чувствовала себя, как в тюрьме, особенно в те минуты, когда засыпала или пробуждалась ото сна.

Она родилась стадным существом, и одиночество было ей глубоко противно. Одиночное заключение в обществе, из которого она явилась, считали страшной карой.

Поэтому, как и любой нормальный павулианец, она старалась засыпать в компании не менее полудесятка послушниц. Ей часто снились кошмары, и криками своими она будила соседок.

Но в этом она уж точно была неодинока.

В монастыре было вдоволь книг. Она стала изучать их. Она часто беседовала с окружающими, когда выпадала свободная минутка. Все силы она отдавала работе: мыла, убирала, тянула за веревки подъемных механизмов, помогая втаскивать корзины с водой и пищей, поставляемые жителями маленького поселка у подножия скалы. Иногда в корзинах прибывали не вода и не пища, а гости или новые послушницы. Молитвы и службы стали рутиной. Она втихомолку презирала их, полагая, что они лишены всякого смысла, но исправно присоединяла свой голос к общему хору.

  166