— Умоляю, — сказала она наконец. — Пожалуйста.
— Хорошо, — заполнил все вокруг гулкий голос. Она слышала биения слов в своих крыльях. — Он давно уже умер. Время здесь отстает от Реальности, а не опережает ее. От него и памяти-то не осталось. Он умер от собственной руки, в одиночестве и нищете, терзаемый стыдом и опозоренный перед всеми. Нет никаких свидетельств, что он вспоминал тебя перед смертью. К великому сожалению, от повторной отсылки сюда ему удалось отмазаться. Довольна?
Она некоторое время висела на том же месте, потом подлетела выше и захлопала своими крыльями, как полами плаща. Кому-то звук бьющихся крыл напомнил бы медленные издевательские аплодисменты.
— А, — сказала она наконец. — Ага. Ну да.
Она развернулась и устремилась вниз, прочь от него, но только для того, чтобы на некотором расстоянии снова набрать высоту и рвануться вверх по склону долины, а затем поперек, в направлении гребня дальних холмов.
— Как твои болевые ощущения, сучка? — орал ей вслед огромный демон. — Ловишь кайф?
Она не обращала на него внимания.
Она дождалась, пока они не выйдут с мельницы: трое демонов и одна перепуганная, отчаянно вопящая душа туриста поневоле, которой так не повезло. Павулианец брыкался и орал как резаный. Два демона в конце концов сграбастали его и потащили вместе, так что первый держал новоявленного узника за пару передних ног, а второй — за пару задних. Они смеялись и перебрасывались издевательскими шуточками, передразнивая визжащего павулианца, и уже собрались было запихнуть его в жукофлайер, когда она стрелой рванулась на них с высоты.
Она накинулась на троицу демонов и без труда растерзала их. Тех двоих, что были сзади, она проткнула одним движением огромного когтя. Оставшийся в живых бедолага-павулианец лежал на склоне холма, очумело глядя, как потоки демонской крови текут по пыли в трех разных направлениях, и непрерывно трясся от ужаса. Жукофлайер пытался улететь, но она догнала его и сперва оторвала ему крыло слаженным ударом двух ног, а потом смела на землю. Жук беспомощно лежал кверху брюшком, стрекотал и щелкал челюстями. Когда пилот в панике выскочил из кабины в голове жука, ей захотелось разорвать его на части, но вместо этого она позволила ему скрыться.
Она осторожно подцепила мужчину одним когтем и вгляделась в его окаменелое лицо.
Бедняга с шумом обосрался, и его испражнения шлепнулись на землю.
— Когда ты покидал Реальность, — спросила она, — какой тогда был год?
— А? Чего?
Она терпеливо повторила вопрос, и на сей раз он ответил ей.
Она задала ему еще несколько вопросов о банальностях, в основном о политике и цивилизационном статусе павулианцев, и отпустила. Несчастный чухнул по дороге, ведущей от мельницы, только она его и видела. Она подумала, не оказать ли ему еще одну услугу, но вспомнила, что в тот день уже освободила одну душу. Все это пронеслось у нее в голове в одно мгновение, пока она смотрела, как он несется прочь от мельницы.
Потом она занялась самой мельницей и основательно над ней поработала. Она разгромила здание, раскидала его вопящие, скулящие обломки по всей долине, запрудила мусором мельничный кровяной поток, отчего верхний бассейн переполнился, и тонны крови выплеснулись из него. Операторы мельницы в ужасе бежали, моля о пощаде.
Мерцавший некогда голубым сиянием портал, конечно, не мерцал, потому что превратился обратно в грубо сколоченную деревянную дверь. Она сорвала ее с петель. Дверь перекосилась и вела теперь в никуда.
Удовлетворившись произведенным разгромом, она вознеслась назад в бурлящие хмурые небеса одним могучим взмахом крыльев и полетела через долину. Она сжимала в когтях массивную, грубо обточенную балку, некогда бывшую притолокой мельничного портала. Догнав операторов мельницы, которые улепетывали что есть сил, она швырнула в них это бревно. И промахнулась меньше чем на метр.
Она описала величественную петлю над долиной, поглядела еще немного на скопище боли и расколотых, растерзанных жизней, а потом поднялась в облака и, все время набирая высоту, полетела на свой насест.
Если допустить, что горемыка говорил правду, то получалось, что владыка демонов ей, напротив, соврал.
Ибо в базовой Реальности прошло немного больше четверти года.
Ватуэйль висел вниз головой и вяло размышлял, при каких обстоятельствах это может быть добрым знаком.