Доктор Уоллес с трудом растянула губы в едва заметной улыбке:
— Здоров? Я рада. Вы спрашиваете, почему он? Этот австралиец узнал меня в Стейтсе, хотя я была в другой одежде. У меня не было времени на размышления. До этого я была с ним в «Удачливом рыбаке», где и увидела Джека Гримли. Начни они допрашивать Макларена, и он…
— В «Удачливом рыбаке» я тоже была, — сказала Энни. — А почему Гримли?
— По ошибке. Когда во время сеанса гипноза я вспомнила напавшего на меня мерзавца, оказалось, что отчетливее всего я представляю его голос, акцент, манеру речи. Акцент и привел меня в Уитби. Оказавшись там, я поняла, что обязательно найду его, это вопрос времени. Голос Гримли показался мне похожим на голос насильника. Я повела его на прибрежную косу — уговорила без труда. Там я ударила его по голове тяжелым стеклянным пресс-папье. Потом еще раз. Но он все еще дышал… Когда, наконец, он умер, я затащила тело в пещеру. Вот-вот должен был начаться прилив. Оправдание себе я нашла: я поставила перед собой что-то вроде боевой задачи, а на войне случаются ошибки — издержки войны. Но я дошла до конца: ликвидировала их одного за другим и нашла того, за кем охотилась. А когда все закончилось, я почувствовала, что стала другой. Вы знаете церковь Святой Марии в Уитби?
— Ту, что на холме возле аббатства?
— Да. Возле церкви погост. В аллеях установлены каменные скамейки. Некоторые из них для родственников усопших, другие для посетителей — они так и помечены «Только для посетителей». После того как с Грегом Исткотом было покончено, я пришла туда и села на такую скамью. Просидела там… даже не знаю, сколько времени. Я думала: если сейчас придут и схватят меня, так мне и надо. Пусть будет так, как будет. Но никто не пришел. А когда я поднялась со скамьи, я была уже другим человеком. Я была спокойна. Абсолютно спокойна. Вы можете мне поверить? — Не услышав ответа, Уоллес пожала плечами. — Я ощутила, что сделанное осталось где-то позади. Я не чувствовала вины. Не чувствовала стыда. А то, что я меняла фамилии, казалось чем-то вроде игры, в которой фишками были имена: Марта Браун, Сьюзен Брайдхед, Уоллес.
— Как вы вышли на Грега Исткота?
— Я кое-что вспомнила… — Она ненадолго замолчала. — Он говорил разное… ну вы понимаете. Все время, пока он издевался надо мной, он говорил, говорил… называл разные места, рассказывал о своей работе. От него исходил особый запах, который я не могла забыть, — мерзкий запах дохлой рыбы. Я сложила все это воедино и нашла его. И заставила его заплатить за все. И за всех.
— А что вы делали потом?
— Сначала вернулась обратно в Лидс к Саре, затем перебралась в Бат к родителям. Пыталась наладить прежние связи, отношения с людьми, но я изменилась. Перестала быть одной из них. Поэтому я решила исчезнуть из их жизни. Путешествовала, объехала весь мир, а когда решила, что все уже в прошлом, стала врачом. Я хотела помогать людям, лечить их. Понимаю, странно слышать от меня такие слова, но это действительно так. А во время учебы решила выбрать своей специальностью патанатомию. Смешно, не правда ли? Работа с мертвыми. Я всегда нервничала, работая с живыми пациентами, но не испытывала ни малейшего беспокойства, прикасаясь к мертвым. Шесть лет назад я увидела раны на телах девушек, побывавших в руках Пэйнов, и тут же вспомнила пережитое. А однажды после ужина с выпивкой Джулия рассказала мне о Люси. Она конечно же и не подозревала, кому доверилась.
— Послушайте, — обратилась к ней Энни, — пожалуйста, положите скальпель. Остановитесь, не нужно новых жертв. Люди знают, что я здесь, сюда обязательно придут.
— Сейчас это уже не имеет значения.
— Я понимаю, почему вы убивали. Действительно понимаю. Меня саму изнасиловали и едва не убили. Я его ненавидела. Я была готова его убить. Во мне кипела такая злоба… я до сих пор не могу успокоиться. Так что между нами нет разницы.
— О нет, различия есть. Вы были готовы, а я убила. И не испытывала злобы, не чувствовала вины.
— А сейчас я пытаюсь предупредить подобные преступления и отдать в руки закона тех, кто преступил черту.
— Неужели вам не понятно, что это не одно и то же?
— Я так не думаю. И объясните, ради всего святого, почему вы убили Люси Пэйн? Она была прикована к инвалидному креслу, не могла ни двигаться, ни говорить… Разве она не заплатила сполна за всё своими страданиями?
Доктор Уоллес подняла глаза на Энни и посмотрела, как на ненормальную: