26 
* * *
- За озером луна остановилась
- И кажется отворенным окном
- В притихший, ярко освещенный дом,
- Где что-то нехорошее случилось.
- Хозяина ли мертвым привезли,
- Хозяйка ли с любовником сбежала,
- Иль маленькая девочка пропала
- И башмачок у заводи нашли…
- С земли не видно. Страшную беду
- Почувствовав, мы сразу замолчали.
- Заупокойно филины кричали,
- И душный ветер буйствовал в саду.
1922
МУЗА
- Когда я ночью жду ее прихода,
- Жизнь, кажется, висит на волоске.
- Что почести, что юность, что свобода
- Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
- И вот вошла. Откинув покрывало,
- Внимательно взглянула на меня.
- Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
- Страницы Ада?» Отвечает: «Я».
1924, Казанская, 2
ХУДОЖНИКУ
- Мне все твоя мерещится работа,
- Твои благословенные труды:
- Лип, навсегда осенних, позолота
- И синь сегодня созданной воды.
- Подумай, и тончайшая дремота
- Уже ведет меня в твои сады,
- Где, каждого пугаясь поворота,
- В беспамятстве ищу твои следы.
- Войду ли я под свод преображенный,
- Твоей рукою в небо превращенный,
- Чтоб остудился мой постылый жар?…
- Там стану я блаженною навеки
- И, раскаленные смежая веки,
- Там снова обрету я слезный дар.
1924
* * *
- Я именем твоим не оскверняю уст.
- Ничто греховное мой сон не посещает,
- Лишь память о тебе как тот библейский куст
- Семь страшных лет мне путь мой освещает.
- И как приворожить меня прохожий мог,
- Веселый человек с зелеными глазами,
- Любимец девушек, наездник и игрок.
- …
- Тому прошло семь лет. Прославленный Октябрь,
- Как листья желтые, сметал людские жизни.
- А друга моего последний мчал корабль
- От страшных берегов пылающей отчизны.
1925 (?)
ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА
- Так просто можно жизнь покинуть эту,
- Бездумно и безбольно догореть.
- Но не дано Российскому поэту
- Такою светлой смертью умереть.
- Всего верней свинец душе крылатой
- Небесные откроет рубежи,
- Иль хриплый ужас лапою косматой
- Из сердца, как из губки, выжмет жизнь.
1925
* * *
- О, знала ль я, когда в одежде белой
- Входила Муза в тесный мой приют,
- Что к лире, навсегда окаменелой,
- Мои живые пальцы припадут.
- О, знала ль я, когда неслась, играя,
- Моей любви последняя гроза,
- Что лучшему из юношей, рыдая,
- Закрою я орлиные глаза…
- О, знала ль я, когда, томясь успехом,
- Я искушала дивную Судьбу,
- Что скоро люди беспощадным смехом
- Ответят на предсмертную мольбу.
30 мая 1927
* * *
- Тот город, мной любимый с детства,
- В его декабрьской тишине
- Моим промотанным наследством
- Сегодня показался мне.
- Всё, что само давалось в руки,
- Что было так легко отдать:
- Душевный жар, молений звуки
- И первой песни благодать-
- Всё унеслось прозрачным дымом,
- Истлело в глубине зеркал…
- И вот уж о невозвратимом
- Скрипач безносый заиграл.
- Но с любопытством иностранки,
- Плененной каждой новизной,
- Глядела я, как мчатся санки,
- И слушала язык родной.
- И дикой свежестью и силой
- Мне счастье веяло в лицо,
- Как будто друг от века милый
- Всходил со мною на крыльцо.
1929, Царское Село
ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ
- Я пью за разоренный дом,
- За злую жизнь мою,
- За одиночество вдвоем
- И за тебя я пью, —
- За ложь меня предавших уст,
- За мертвый холод глаз,
- За то, что мир жесток и пуст,
- За то, что Бог не спас.
27 июля 1934, Шереметевский Дом
* * *
- Привольем пахнет дикий мед,
- Пыль – солнечным лучом,
- Фиалкою – девичий рот,
- А золото – ничем.
- Водою пахнет резеда,
- И яблоком – любовь.
- Но мы узнали навсегда,
- Что кровью пахнет только кровь…
- И напрасно наместник Рима
- Мыл руки пред всем народом
- Под зловещие крики черни;
- И шотландская королева
- Напрасно с узких ладоней
- Стирала красные брызги
- В душном мраке царского дома…
1934, Ленинград
БОРИС ПАСТЕРНАК
(Поэт)
- Он, сам себя сравнивший с конским глазом,
- Косится, смотрит, видит, узнает,
- И вот уже расплавленным алмазом
- Сияют лужи, изнывает лед.
- В лиловой мгле покоятся задворки,
- Платформы, бревна, листья, облака.
- Свист паровоза, хруст арбузной корки,
- В душистой лайке робкая рука.
- Звенит, гремит, скрежещет, бьет прибоем
- И вдруг притихнет, – это значит, он
- Пугливо пробирается по хвоям,
- Чтоб не спугнуть пространства чуткий сон.
- И это значит, он считает зерна
- В пустых колосьях, это значит, он
- К плите дарьяльской, проклятой и черной,
- Опять пришел с каких-то похорон.
- И снова жжет московская истома,
- Звенит вдали смертельный бубенец…
- Кто заблудился в двух шагах от дома,
- Где снег по пояс и всему конец…
- За то, что дым сравнил с Лаокооном,
- Кладбищенский воспел чертополох,
- За то, что мир наполнил новым звоном
- В пространстве новом отраженных строф, —
- Он награжден каким-то вечным детством,
- Той щедростью и зоркостью светил,
- И вся земля была его наследством,
- А он ее со всеми разделил.
19 января 1936, Ленинград
26 
