86 
— А вы где в это время были?
— А вон там, во дворе убирала.
— И что же, больше народу не было на бульваре?
— Нет, почему… Были прохожие, по улице шли.
На углу, вон, магазин молочный… А на светофоре — вон там, видите? — мальчишки крутились, мойщики.
— Кто?
— Ну, машины они моют, шпана местная, лет по десять-двенадцать. Мало было людей, воскресенье ведь, десятый час. Анфиса ко мне подбежала: «Девушка, — говорит, — там человек на лавочке помер», — одной рукой мне показывает, а другой, значит, крестится. Я побежала к таксофону, она со мной. Крестится — испугалась, видать, вокруг толпа стала собираться. Какая-то женщина сказала, что она врач, пульс у него пощупала. «Все, — говорит, — поздно!» Вдруг монахиня смотрит на меня и спрашивает шепотом: «А портфель его где ж?» Я ей: «Какой портфель?» А она говорит, что, когда к покойнику-то подошла, при нем портфель был. Обыкновенный, толстый портфель, большой, с табличкой медной. Старый такой, рыжий. Ну, я сама портфеля-то не видела, не знаю — с ее слов рассказываю. Да, может, вы в сто двадцать пятое отделение обратитесь? Они ведь, когда приехали, стали всех допрашивать, кто что видел. И монахиню очень подробно спрашивали. Бедная Анфиса плакала с перепугу, ей-то мирские дела ни к чему, да еще с милицией.
Каменев обошел скамейку, огляделся.
— Значит, если портфель ей не пригрезился с перепугу, то исчез он, пока она добежала до вас и пока вы звонили. Так?
— Выходит, так.
— Странно. Здесь все открыто, видно из окон магазина, на лежащего человека наверняка обратили внимание. Куда же портфель испарился? Надо быть очень шустрым, чтобы схватить портфель и убежать. К тому же, если он был толстым и большим.
— Верно все. Только среди тех, кто возле покойника стоял, портфеля не было. Когда о нем Анфиса вспомнила, они стали все свои вещи показывать и специально милиции дожидаться. Да тут уж всех допросили в округе — и продавцов из молочного…
— Кто?
— Милиция.
— В форме?
— По-разному. В тот день все в форме были, на машине. А назавтра ко мне человек без формы приходил.
— Документ показывал?
— Показывал, только я не запомнила, кто такой. Сказал, что из милиции. Да что я знаю-то? У меня: год назад на участке бомжа с чердака скинули, так никто не интересовался…
— А портфеля Ариничева никто, кроме Анфисы, не видел?
— Да нет, видела контролерша из метро. Это мне потом наш участковый Филимонов рассказал. Она потому и внимание на Ариничева обратила, что он бледный был. Даже зеленый почти. И шел как пьяный. А присмотрелась — на пьяного не похож, и портфель при нем.
«Значит, был портфель. И наверняка была дискета, — думал Каменев. — Он должен был с кем-то встретиться. Возможно, опаздывал, хотел…»
— Стоп! — воскликнул вдруг. — Где здесь ближайший травматологический пункт или больница?
— Да вон же, на Сиреневом бульваре. Если по 10-й Парковой пойти — как раз прямо напротив метро, метров пятьсот.
— Ясно. Спасибо, Настя. Пойдемте, я вас провожу.
Они перешли через проезжую часть.
— А почему МУР-то занимается? — поинтересовалась Настя. — Если, конечно, не секрет. Может, убили его?
— Секрет, — улыбнулся Каменев. Он подошел к киоску и купил большую шоколадку «Кот в сапогах». — Передайте Маше от «огромного дяди из милиции».
— Ой, что вы, не надо…
— Возьмите, возьмите.
Она поблагодарила, пожала протянутую руку и поспешила домой.
«Значит, ему стало плохо, он знал, что здесь неподалеку травмпункт, вышел из метро, но смог дойти только до скамейки. У него должен был быть с собой нитроглицерин. Таблетку нитроглицерина нужно принимать сидя или даже лежа… А если за ним шли? Очень похоже, что именно так и было. Преследователь увидел, что Ариничев присел, остановился здесь, на углу… Потом монахиня… он понял, что сейчас приедет «Скорая», сбегутся люди. Схватил портфель, как только сестра Анфиса отошла, и удалился. А возможно, сел в авто…» — Каменев прикурил, сел в машину и поехал к 125-му ОВДу округа «Северное Измайлово».
Участкового Филимонова Николая Петровича, знакомого Каменева еще с тех пор, как они с Петром в его присутствии взламывали дверь Женькиной квартиры на Первомайской — было это году в девяносто четвертом, — пришлось ждать битый час. Каменев успел познакомиться с дежурным и даже сыграть партию в шашки со сменой постовых. Оказалось, что рыжеволосый сержант со щербиной в верхнем ряду зубов, шепелявый, голубоглазый и улыбчивый, о каких говорят «душа нараспашку», в курсе всего, что произошло на бульваре девятнадцатого апреля.
86 
