Особенно,... 
140 
Он был бессердечен и жесток. И ненависть овладела моим сердцем. Но странное дело – именно потому, что я так сильно ненавидела доктора Адера, теперь, когда его не было рядом, госпиталь для меня опустел. Раньше, когда он работал в Ускюдаре, я всегда знала, что могу его невзначай встретить, и чувство ненависти и презрения к этому человеку наполняло мою жизнь смыслом, воодушевляло меня и даже в какой-то степени примиряло со скукой и однообразием нашего ежедневного существования в госпитале.
Однажды, в госпитале, я столкнулась с Филиппом Лабланшем. Он очень обрадовался и объяснил мне, что периодически бывает здесь. Галантный француз также выразил надежду, что стамбульское приключение мне никоим образом не повредило. Я заверила его, что со мной все в порядке, и еще раз поблагодарила за то, что в тот день он доставил нас до самого дома.
– И вы больше не были в Константинополе? Я покачала головой.
– Тот раз был исключением – ведь обычно у нас здесь очень много работы. Для увеселений совсем не остается времени.
– Скоро Севастополь падет, и тогда, мне кажется, у вас появится больше свободного времени. Вот тут-то вы и сможете осмотреть этот потрясающе интересный город.
– Я обязательно так и сделаю, перед тем как уехать на родину.
– Но вряд ли вам удастся покинуть госпиталь сразу же после окончания войны. Возможно, вам придется задержаться, чтобы долечить ваших пациентов. А вот потом…
Он дружелюбно улыбнулся мне и спросил:
– А где ваша подруга?
Я объяснила, где он может ее найти, и месье Лабланш, изящно откланявшись, отошел.
Позже, увидев Генриетту, я спросила, виделась ли она с французом.
– Да, – ответила она. – Филипп очень элегантный. Просто душка, правда?
– Да, я тоже считаю, что он очарователен.
– Он говорит, что довольно часто бывает в госпитале. И весьма любезно предложил показать нам Константинополь.
– К сожалению, мы тут находимся не в качестве туристов.
– Действительно жаль. Только я должна признаться, что мне очень хотелось бы еще раз увидеть нашего таинственного доктора.
Я вопросительно посмотрела на подругу, и она продолжала:
– Я надеюсь, что вы скучаете по нему так же сильно, как и я.
– Скучаю по кому?
– По нашему «дьяволу».
Я деланно рассмеялась. Мне было очень неловко – слова Элизы не шли у меня из головы.
– Хорошо если бы ему надоел этот гарем и он вернулся наконец в госпиталь.
– Мне кажется, трудно ожидать, что такой человек, как доктор Адер, откажется от удовольствия в пользу работы.
Генриетта рассмеялась.
– Простите меня, Анна, но я ничего не могу с собой поделать. Вы глядите так строго – как всегда, когда разговор заходит о нем. И в то же время, мне кажется, что он притягивает вас так же, как и меня. Кстати, вы все еще хотите претворить в жизнь ваш план?
– Если вы имеете в виду хочу ли я разоблачить его, как собиралась, то я отвечу – да.
– И вы по-прежнему считаете, что его надо разоблачить? Но ведь мы о нем так ничего толком и не знаем. И именно это делает его таким загадочным и привлекательным. Я уверена, что он одержит верх, если мы решимся пойти на открытый конфликт.
Генриетта улыбнулась как бы про себя, а я с горечью подумала: она просто зачарована этим Адером…
Наверное, я тоже. Но у меня все по-другому. Я знаю, насколько этот человек опасен для окружающих. Видя разрушение личности моего мужа, я понимала, что винить в этом надо именно доктора Адера. Прочитав его книги, я многое узнала о нем – в них виден был мятежный языческий дух, нечто не свойственное цивилизованному человеку.
Я знала, что Генриетта может действовать очень импульсивно. Потому продолжала волноваться за мою подругу. Что если Адер вернется и заметит ее чувство к нему? Как он себя поведет – попытается воспользоваться этим? Я боялась, что да.
Надеюсь, что он никогда не вернется, твердила я себе.
А в глубине души хотела его возвращения…
К палатам примыкала небольшая комнатка, в которой хранились медицинский инструментарий и лекарства. Однажды, когда я искала нужные мне медикаменты, зашел Чарлз Фенвик. Он выглядел очень усталым. Как и все остальные врачи госпиталя, он работал очень напряженно, кроме того, его, как и их, угнетало постоянное отсутствие самого элементарного.
– Это вы, Анна! – приветливо произнес он. – Я рад, что вы тут одна, мне необходимо поговорить с вами.
– Мне кажется, мы уже так давно не говорили с вами вдвоем, – откликнулась я.
140 
