137 
– Осторожнее, дорогая! Осторожнее! – предупредила Аманда. Младенец никак не реагировал на суету, окружающих его людей.
– А он не боится, правда, беби? – говорила Керенса. – О, но мне же хотелось большого малыша. Я бы хотела такого, который мог бы ходить и разговаривать. А теперь, я думаю, нам придется его учить!
Она снова резко наклонилась к личику младенца, который лежал и улыбался.
Ужасный страх не отпускал Аманду. Возможно, он зародился в тот момент, когда Керенса так резко и близко склонила свое лицо к младенцу. Она не переставала думать о его немигающем взгляде. После этого она постоянно наблюдала за ним и обратила внимание на то, что он реагировал на все звуки, но не обращал внимания на то, что находилось у него перед глазами.
Неужели эти ясные и красивые глаза не были такими, как у других детей?
Она помахивала рукой у лица младенца, но его взгляд не двигался за движением ее руки. Он лежал... улыбаясь... не моргая.
Она была ужасно напугана, но не сказала никому ни слова... даже Лилит, и, уж конечно, Хескету.
Этого не могло быть. Почему так должно быть?
Совершенно очевидно, что она не могла не поделиться своими ужасными опасениями хоть с кем-нибудь, и когда повидать младенца пришел Фрит, она поняла, что именно с этим старым своим другом, к которому она уже и раньше обращалась в трудную минуту, ей и следует теперь посоветоваться.
– Фрит, – сказала она, – я рада, что мы одни. Я хочу поговорить с тобой. О малыше.
– Что такое, Аманда?
– Я ужасно волнуюсь. Его глаза... С ними что-то странное. Он... похоже, он ничего не видит. Он не реагирует на свет. А когда я машу рукой у его лица, он не моргает. Кажется, что он не замечает движения.
Фрит взял малыша и понес его к окну. Аманда последовала за ним. О, Фрит, думала она, скажи, что с ним все в порядке. Скажи мне, что я глупая, суматошная и напрашиваюсь на неприятности. Скажи мне так.
Но Фрит молчал, молчал томительно долго.
– Фрит... в чем дело? Почему ты молчишь?
– Я не знаю, что сказать.
– Фрит... он не... слепой же!
– Аманда, дорогая, я ничего не могу сказать. Я... просто не знаю.
– Странно, Фрит. Ты ведь не можешь этого отрицать. У него что-то странное с глазами.
– Может быть, это не полная слепота. Это может быть что-то незначительное... что-то такое, что можно исправить.
– О, Фрит, что мне делать?
Фрит отошел от окна. Она села, и он передал ей ребенка.
– Прежде всего, – сказал он, – нам следует узнать мнение специалиста. Я поговорю с Хескетом.
– Нет! – воскликнула она.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы он волновался. Думаю, я просто паникую. Да-да. Должно быть, так. Ты ведь знаешь, я довольно неразумна. Я всегда была такой, верно? Я вечно фантазировала. Думаю, что на самом деле все в порядке. А ты как считаешь, Фрит? Согласен со мной?
– Может быть, ты права, Аманда.
– Фрит... Фрит... что я буду делать?
– Ты действительно не хочешь ничего говорить Хескету? Дорогая, было бы разумнее сразу ему сказать.
– Нет. Нет! Я хочу удостовериться, что все в порядке... Хескет так хотел сына... больше, чем дочь. Казалось, все так удачно. О, Фрит, я этого не вынесу... не могу. Мне не верится. О, Фрит, я не могу омрачать счастье Хескета своими страхами. А ведь это пустые страхи. Я знаю, что это так.
– Дорогая Аманда! – сказал Фрит, не глядя на нее. Она испугалась, потому что в его манере говорить не осталось и следа привычного для него легкомыслия, в голосе слышалась серьезность, ужаснувшая ее.
– Поговори со мной, Фрит, – умоляюще сказала она. – Скажи мне, что я не права... скажи мне, что я дурочка. Скажи мне, что я фантазерка... зря себя мучаю...
Он подошел и положил руку на ее плечо.
– Аманда, необходимо как можно быстрее проверить зрение ребенка. Можно что-то сделать... если окажется, что необходимо что-то делать. В нынешнее время делается много удивительных вещей. Ты не должна сразу отчаиваться.
– Я в отчаянии, Фрит, я в отчаянии.
– На тебя это не похоже, Аманда. Мы ведь ничего еще не знаем. Его глаза могут быть в полном порядке. Но... ради того, чтобы рассеять твои сомнения... мы должны немедленно узнать мнение специалиста. Я знаю человека, который лучше всех в Лондоне разбирается в глазных болезнях. Я немедленно отправлюсь к нему и договорюсь, чтобы ты завтра показала ему ребенка. Ну как? Хескету можно ничего не говорить, пока ты не побываешь у этого врача. Мы с тобой пойдем к нему втайне от всех, ну как?
– О да, Фрит, пожалуйста. – В ее глазах стояли слезы. – Ты чудесный друг, и всегда был таким. Ты по-настоящему чудесный человек.
137 
