140 
После этого девочка повернулась и побежала, а слезы застилали ей глаза, потому что ей было стыдно, что она подчинилась внушенным ей правилам и не подошла ближе, и не спросила старуху, чем бы она могла ей помочь.
Керенса подбежала прямо к воде, которая из-за ее слез казалась покрытой рябью. Лей подошел и стал рядом с ней.
– Смотри, – воскликнула она, чтобы отвлечь внимание от своих слез. – Смотри на мои ноги. Они погружаются. Смотри! Намокли!
Подошла мисс Робинсон и оттащила ее от воды.
* * *
Хескет пришел поздно.
– Аманда, – сказал он, – я хочу поговорить с тобой наедине.
Она осталась с ним в приемной, ее сердце стучало, казалось, от волнения, потому что она заметила, как он огорчен.
– В госпиталь доставили двух больных, – сказал он. – Боюсь... что у них холера.
– Хескет! О... какой ужас!
– Да. Из лондонского Ист-Энда. Ничего удивительного... На улицах такая грязь. Стоки и...
Она вспомнила об эпидемии, разразившейся не так уж много лет назад, когда, как он ей говорил, умерло четырнадцать тысяч лондонцев, тогда же заразился и умер от этой ужасной болезни и его отец.
– Дорогая, – сказал он, – я должен буду остаться в госпитале, Я не могу приходить сюда, как ты понимаешь. Если нам удастся локализовать эпидемию... удержать ее в пределах Ист-Энда, нам будет легче справиться с ней.
– Да, – неуверенно ответила она. – Я это понимаю.
– Мы пока не знаем, как она начнет распространяться. Но мы должны принять все меры предосторожности. Сейчас я возвращаюсь в госпиталь. Какое-то время мы не будем видеться.
– О, Хескет!
– Понимаю, моя дорогая. Но, Аманда, иначе нельзя. Я не должен возвращаться сюда, к тебе и детям.
– Я все думаю о твоем отце, – сказала она.
– Он не берег себя. Я тебе обещаю, что буду беречься, буду принимать все меры предосторожности. Ты ведь знаешь, не так ли, любовь моя, что обычно к врачам ничего не пристает?
– Но...
– Мой отец проявил неосторожность. Он работал без отдыха. Нас несколько человек, и мы будем осторожны. Мы должны не дать ей распространиться и выяснить, как предотвращать возникновение подобных эпидемий. О, Аманда, дорогая, я был более счастлив, чем когда-либо мог себе вообразить. У меня есть ты... и дети... я благополучно вернусь к вам. Ничего не бойся.
Когда он вышел, она встала у окна и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду.
* * *
Солнце нещадно жгло тротуары, и жара не убывала.
Керенса вышла из дому одна. Ей не позволялось выходить одной, но в доме что-то происходило. Мать не слушала ее, когда она пыталась рассказать ей о женщине в парке. Керенсу охватило раздражение: она терпеть не могла, когда ее не слушали.
Она составила список своих любимых. Первым теперь был Фрит, мама стала второй.
Неожиданно ей показалось очень важным сообщить Фриту о его перемещении на первое место. Она чувствовала себя нездоровой, мысли путались, и очень хотелось пить; ей хотелось, чтобы кто-нибудь ее утешил. Вместе с тем ей хотелось вредничать, доказать матери, что если она ее не слушает, то все же есть человек, который это сделает.
Все ей говорили, что она не должна выходить одна, потому что она ребенок; но это чепуха, так как ей уже шесть лет, и все знают, что это уже вполне взрослый человек. Кроме того, дом Фрита на этой же улице неподалеку.
Она подошла к его парадной двери, чувствуя себя важной персоной, несмотря на головную боль и на то, что веки ее почти слипались. Она позвонила, и Наполеон открыл ей дверь.
– Привет, Наполеон, – сказала она. Наполеон ответил:
– Ба, это маленькая мисс Керенса.
– Это мисс Стокланд, – высокомерно поправила она его. – Я уже не маленькая, и я чувствую себя совсем больной.
– О, я полагаю, что вы хотите видеть хозяина.
– Да, хочу, пожалуйста, Наполеон.
Она последовала за ним вверх по лестнице, а когда он постучал в дверь и она услышала голос Фрита, то побежала мимо Наполеона прямо к Фриту.
– Керенса! Что это значит?
– Фрит, я... теперь вы первый, а я больна, и у меня все болит... очень болит...
Он поднял ее и посадил к себе на колено. Его голос доносился как бы издалека, он звал ее. Он потрогал ее лоб, а потом осмотрел белки глаз, оттянув вниз нижние веки. После этого он поднялся, крепко прижав ее к себе.
– Фрит... Фрит... куда мы идем?
– Ты отправляешься в постель здесь, у меня в доме. Наполеон! – позвал он. – Немедленно иди к миссис Стокланд и скажи ей, что Керенса заболела. Скажи ей, что я оставляю ее здесь, потому что думаю, что ей нельзя быть вместе со всеми. Иди немедленно и не забудь, что я тебе сказал.
140 
