258 
– Подумать только!
– А вы, сударь, не смейтесь, пожалуйста, – сухо заметил принц. – Не видите, что ли, что я страдаю.
– Что вы, монсеньер? Возможно ли это? – вскричал Орильи.
– Да, это так, как я тебе говорю. Сам не понимаю, что со мной творится. Но, – добавил он с мрачным видом, – кажется, не следовало мне смотреть.
– Но именно потому, что эта женщина произвела на вас такое впечатление, надо дознаться, кто она.
– Разумеется, надо, – сказал Франсуа.
– Поищите хорошенько в ваших воспоминаниях, монсеньер. Вы видели ее при дворе?
– Нет, не думаю.
– Во Франции, в Наварре, во Фландрии?
– Нет.
– Не испанка ли она?
– Не думаю.
– Англичанка, фрейлина королевы Елизаветы?
– Нет, нет, кажется, у нее какая-то более тесная связь с моей жизнью. Сдается мне, я видел ее при каких-то ужасных обстоятельствах.
– Тогда вам будет легко узнать ее. Слава богу, в жизни вашей, монсеньер, было не слишком много таких обстоятельств, о каких ваше высочество изволили сейчас упомянуть.
– Ты так полагаешь? – спросил Франсуа с самой мрачной улыбкой.
Орильи поклонился.
– Видишь ли, – сказал герцог, – сейчас я уже достаточно овладел собой, чтобы разобраться в своих ощущениях. Эта женщина прекрасна, но прекрасна, как покойница, как призрак, как существо, которое видишь во сне. Вот мне и кажется, что я видел ее во сне. Два или три раза в жизни, – продолжал герцог, – мне снились страшные сны, память о которых до сих пор леденит мне душу. Ну да, теперь я уверен, – женщина, находящаяся там наверху, являлась мне в сновидениях.
– Монсеньер, монсеньер! – вскричал Орильи. – Да разрешит мне ваше высочество сказать, что не часто приходилось мне слышать, чтобы вы с такой душевной болью говорили о треволнениях, связанных со сном. Сердце вашего высочества, по счастью, так закалено, что может поспорить с самой твердой сталью, и я надеюсь, что в него не вопьются ни живые люди, ни призраки. Знаете, монсеньер, не ощущай я на себе тяжести чьего-то взгляда, следящего за нами из той вон улицы, я бы, в свою очередь, взобрался на лестницу, и, можете мне поверить, я бы разобрался и в сновидении, и в призраке, и в страхе, который испытывает ваше высочество.
– Да, да, ты прав, Орильи. Поди за лестницей, установи ее, поднимись. Не все ли равно, что кто-то подсматривает? Ты же мой человек! Погляди, Орильи, погляди!
Орильи уже начал было выполнять приказание своего повелителя, как вдруг послышались чьи-то торопливые шаги, и Анри закричал герцогу:
– Тревога, монсеньер, тревога.
Орильи мгновенно оказался возле принца.
– Вы? – сказал герцог. – Это вы, граф? А под каким предлогом оставили вы свой пост?
– Монсеньер, – решительно ответил Анри, – если ваше высочество найдете нужным покарать меня, вы это сделаете. Но я счел долгом явиться сюда и потому явился.
Герцог с многозначительной улыбкой взглянул наверх на окно и спросил:
– При чем тут ваш долг, граф? Объяснитесь.
– Монсеньер, со стороны Шельды показались всадники, и неизвестно, враги это или друзья.
– Их много? – тревожно спросил герцог.
– Очень много, монсеньер.
– В таком случае, граф, вы хорошо сделали, что не проявили безрассудной отваги и возвратились. Поднимите своих кавалеристов, мы отправимся вдоль берега речки, поищем место, где она менее широка. Самое лучшее, что мы сможем сделать, – это уйти отсюда.
– Бесспорно, монсеньер, но мне думается, необходимо срочно предупредить моего брата.
– Для этого достаточно двух человек.
– Если так, – сказал Анри, – я поеду с кем-либо из онисских кавалеристов.
– Нет, нет, черт возьми! – раздраженно вскричал Франсуа. – Нет, дю Бушаж, вы остаетесь с нами. Гром и молния! Не расставаться же с таким защитником, как вы!
– Ваше высочество возьмете с собой весь отряд?
– Весь.
– Слушаюсь, монсеньер, – с поклоном ответил Анри. – Через сколько времени ваше высочество думаете выступить?
– Сию минуту, граф!
– Эй, кто там есть? – крикнул Анри.
На его зов из переулка тотчас, словно он там дожидался своего начальника, вышел все тот же офицер.
Анри отдал ему необходимые приказания, и во мгновение ока со всех сторон поселка на площадь стали стекаться кавалеристы, на ходу готовясь к выступлению.
Собрав их вокруг себя, герцог сказал:
– Господа, похоже, что принц Оранский выслал за мной погоню, но не подобает члену французского королевского дома быть захваченным в плен, словно после сражения, вроде битвы при Пуатье или при Павии. Уступим поэтому численному превосходству противника и отойдем к Брюсселю. Пока я нахожусь среди вас, я спокоен за свою честь и свободу.
258 
