259 
Затем, отведя Орильи в сторону, он сказал ему следующее:
– Ты останешься здесь. Эта женщина не может нас сопровождать, к тому же я достаточно хорошо знаю этих Жуаезов: сопровождая меня, он не осмелится взять с собой любовницу. Мы едем не на бал и помчимся так быстро, что дама выбьется из сил.
– Куда направляется монсеньер?
– Во Францию. Кажется, тут мои дела обстоят совсем скверно.
– Но куда именно? Не думает ли монсеньер, что возвращаться сейчас ко двору было бы неосторожно?
– Конечно, и, вероятнее всего, я остановлюсь в одном из своих поместий, например в Шато-Тьерри.
– Ваше высочество это твердо решили?
– Да, Шато-Тьерри место удобное во всех отношениях. Это на приличном расстоянии от Парижа – двадцать четыре лье. Там я понаблюдаю за господами Гизами, которые половину года проводят в Суассоне, следовательно, в Шато-Тьерри ты мне и привезешь прекрасную незнакомку.
– Но, монсеньер, она, может быть, и не даст себя привезти.
– Да ты спятил? Ведь меня в Шато-Тьерри сопровождает дю Бушаж, а она следует за ним, так что, напротив, все это произойдет само собой.
– Но ведь она может захотеть отправиться куда-нибудь совсем в ином направлении, если заметит, что я склонен везти ее к вам.
– Не ко мне ты ее повезешь, а к графу дю Бушажу, – повторяю тебе. Ты что, спятил? Честное слово, можно подумать, что ты впервые помогаешь мне в таких проделках! Есть у тебя деньги?
– Два свертка червонцев, которые ваше высочество дали мне при выезде из лагеря в польдерах.
– Так действуй смело и всеми возможными способами, понимаешь, всеми, добейся того, чтобы прекрасная незнакомка очутилась в Шато-Тьерри. Пожалуй, приглядевшись поближе, я ее узнаю.
– А слугу тоже привезти?
– Да, если он не будет тебе помехой.
– А если будет?
– Поступи с ним как с камнем, который встретился бы тебе на пути: брось его в канаву.
– Слушаюсь, монсеньер.
Пока гнусные заговорщики строили свои козни, дю Бушаж поднялся наверх и разбудил Реми. Тот условным, известным только ему и Диане образом постучал в дверь, и молодая женщина отперла ее.
Позади Реми она увидела дю Бушажа.
– Добрый вечер, сударь, – произнесла она с улыбкой, давным-давно уже не появлявшейся у нее на лице.
– Простите меня, сударыня, – торопливо сказал граф, – я пришел не докучать вам, а проститься с вами.
– Проститься? Вы уезжаете, господин граф?
– Да, сударыня, во Францию.
– И вы нас оставляете?
– Я вынужден так поступить, сударыня. Прежде всего я должен повиноваться принцу королевского дома.
– Принцу? Здесь есть принц? – спросил Реми.
– Какому принцу? – проговорила Диана, бледнея.
– Герцогу Анжуйскому, которого все считали погибшим. Он чудом спасся и присоединился к нам.
У Дианы вырвался пронзительный крик, а Реми побледнел как смерть.
– Повторите, – пробормотала Диана, – что монсеньер герцог Анжуйский жив, что он здесь.
– Если бы его здесь не было, сударыня, и если бы он не приказал мне сопровождать его, я бы проводил вас в монастырь, куда, как вы сообщили мне, вы собираетесь удалиться.
– Да, да, – сказал Реми, – в монастырь, сударыня, в монастырь.
И он прижал палец к губам. Диана едва заметно кивнула головой, и Реми стало ясно, что она его поняла.
– Я тем охотнее проводил бы вас, сударыня, что боюсь, как бы люди герцога не стали вам докучать.
– Почему?
– Да, я имею все основания считать, что ему известно о присутствии женщины в этом доме, и он, наверное, думает, что эта женщина – моя приятельница.
– Что заставляет вас так думать?
– Наш юный офицер онисцев видел, как он приставлял к стене лестницу и смотрел в ваше окно.
– О, – вскричала Диана. – Боже мой! Боже мой!
– Успокойтесь, сударыня. Офицер слышал, как он сказал своему спутнику, что не знает вас.
– Все равно, все равно, – твердила Диана, глядя на Реми.
– Все будет, как вы пожелаете, сударыня, все, – сказал Реми, и лицо его приняло выражение непоколебимой решимости.
– Не волнуйтесь, сударыня, – продолжал Анри, – герцог сию минуту уезжает. Через четверть часа вы останетесь одни и будете совершенно свободны. Итак, разрешите мне почтительнейше проститься и еще раз уверить вас, что до последнего дыхания мое сердце будет биться только для вас. Прощайте, сударыня, прощайте!
259 
