Особенно,... 
226 
И обрывает фразу. Фабиан понимает намек. А тем временем... все утрясется. Начнут бесконечно обсуждать разные формальности, прокуроры порастеряют энтузиазм, судьи получат rancho для летнего отдыха.
Фабиан укладывается на матрац и думает, что положение у него вполне приличное. И пошел ты, Келлер, подальше — без Норы у тебя ничего нет. Пошла и ты на хрен, Ла Гуэра. Надеюсь, ты славно сейчас проводишь вечерок.
Спать они Норе не давали вовсе.
Когда ее только что привезли сюда, ей многого не позволяли, зато можно было спать сколько угодно. А теперь не разрешают и глаз сомкнуть. Сидеть ей можно, но стоит Норе задремать, они тут же расталкивают ее и заставляют стоять.
Ей больно.
Болит все — ступни, ноги, спина, голова.
Глаза.
Хуже всего глаза. Горят, пульсируют. Нора отдала бы все, только бы лечь и закрыть глаза. Ну пусть сидеть или даже стоять — но только бы закрыть глаза.
Но ей не позволяют.
И не дают больше снотворного.
А ей не просто хотелось таблетку, она была ей необходима.
Кожу ей как будто колют иголочки, как после онемения, а руки не перестают дрожать. Вдобавок к невыносимой головной боли и тошноте еще и...
— Ну хоть одну! — плачет Нора.
— Сама просишь, а взамен не желаешь дать ничего, — говорит допрашиватель.
— Но у меня ничего нет.
Ног она не чувствует, они как деревянные.
— Не правда. — И допрашивающий снова заводит: Артур Келлер, наркоуправление, прибор слежения, ее поездки в Сан-Диего.
Они знают, думает Нора. Они уже знают, так почему бы и не рассказать им то, что им все равно уже известно? Просто рассказать, и пусть делают что хотят. Зато я смогу поспать. Адан не идет, Келлер не идет — так расскажи им немножко.
— Если я расскажу про Сан-Диего, ты позволишь мне поспать? — бормочет Нора. Допрашивающий согласно кивает.
Он ведет ее все дальше, шаг за шагом.
Шэг Уоллес наконец уходит из офиса.
Забирается в свой «бьюик» пятилетней давности и катит на стоянку рядом с супермаркетом «Эмис». Он не ждет и двадцати минут, как рядом с ним тормозит «Линкольн-навигатор».
Из «Линкольна» вылезает человек и пересаживается в «бьюик» к Шэгу.
Ставит на колени кейс. Отлетают с металлическим щелком застежки, он поворачивает кейс так, чтобы Шэг увидел стопки упакованных купюр.
— Пенсии полицейских в Америке больше, чем в Мексике? — интересуется человек.
— Ненамного, — отвечает Шэг.
— Триста тысяч долларов, — говорит человек.
Шэг колеблется.
— Бери. В конце концов, не наркоторговцам же ты информацию сливаешь. Это ж от одного копа другому. Генералу Риболло требуется знать.
Шэг испускает долгий вздох.
И говорит человеку то, что он желает узнать.
— Нам требуются доказательства.
Шэг вынимает из кармана куртки доказательство и протягивает собеседнику.
После чего забирает триста тысяч долларов.
Южный ветер дует на полуостров Баха, гоня туда теплый воздух и затягивая плотными облаками море Кортеса.
Снимков со спутника больше не поступает, и последние разведданные пришли к Арту уже восемнадцать часов назад. А за это время много чего могло случиться: могли уехать Баррера, может, уже погибла Нора. В завесе облаков нет ни малейшего просвета, а значит, новых данных не будет еще долго.
А значит, у него есть то, что есть, — и ничего больше он не получит, и действовать нужно быстро. Или не действовать вовсе.
Но как действовать?
Рамос, единственный коп в Мексике, которому Арт мог доверять, мертв, Риболло продался Баррера, а Лос-Пинос пятится задним ходом в кампании против братьев Баррера на шестой скорости.
У Арта имеется только один вариант.
Который ему страшно не нравится.
С Джоном Хоббсом он встречается на островке Шелтер, на пристани для яхт, посередине гавани Сан-Диего. Встречаются они ночью и отправляются по узкой полосе парка, примыкающего к воде, в направлении к мысу.
— Ты понимаешь, о чем меня просишь? — говорит Хоббс.
Еще бы, думает Арт.
Но Хоббс все равно ему растолковывает:
— Нанести незаконный удар на суверенной территории дружественной страны. Что нарушает чуть ли не все международные законы, какие я могу припомнить, да плюс несколько сотен местных национальных законов. Такое может запалить — прости за неудачный выбор слов — грандиозный дипломатический кризис с соседним государством.
226 
