Особенно,... 
93 
Борг опустил кончики пальцев в бокал, подержал их там на протяжении долгого вдоха и стряхнул несколько винных капель, темных, как запекшаяся кровь, на тусклую поверхность стола.
- Пролитая кровь да не воззовет к отмщению! Я равнодушно согласился:
- Да не воззовет.
Мы сделали каждый по небольшому глотку и сели.
Ни до, ни после смерти герцога никакой стражи не появилось. Собственно, ни единая живая душа не нарушила тишину раннего утра в розовом саду, и мы ушли так же спокойно, как и пришли. Хотя я не удивился бы, увидев маркизу сразу же по-г к* того, как Магайон упал на траву и замер, успев прошептать что-то вроде «благодарю», но сестра не поспешила засвидетельствовать смерть брата. Мирно спала в столь ранний час? Не Vверен. Интересно, что помогло ей сдержать нетерпение? Или псе же подсматривала,, но не решилась заявить о своем присутствии? Ведь не зря же Борг заметил, что поблизости от лужайки, на которой происходила дуэль, трава между кустами тоже оказалась примятой?
- Герцог оказался трудным противником? - спросил ры-кий, косясь на мое плечо.
В саду я успел накинуть на себя плащ, чтобы прикрыть пятна крови на рубашке, но долго отговариваться утренней прохладой ввиду быстрого исчезновения таковой не удалось: пришлось показать Боргу порез.
- Достаточно трудным.
А я оказался беспечным дураком, понадеявшимся на другого. О чем думал серебряный зверек, оставляя меня беззащитным? Устал от своих добровольно принятых обязанностей? Или ему просто надоело меня оберегать? Хорошо было бы получить ответ, да только Мантия все еще никак не может достучаться до незваного обитателя моей плоти.
- Меня мучает только один вопрос,- задумчиво проронил великан.
Всего один! Я снова тебе завидую, Борги. Искренне и глубоко.
- Какой?
- Почему Магайон не отказался от дуэли?
Пожалуй, ты никогда этого не узнаешь. Те слова, которыми мы обменялись до начала поединка, не подлежат огласке, никто не вправе требовать от меня рассказывать все подробности, потому что настоящее дело чести всегда решается между двоими. Но даже если бы и потребовали… Для начала мне нужно переговорить обо всем случившемся с Ксо, а уж он установит уровень секретности по своему усмотрению.
Но оставлять Борга без ответа нельзя.
- А ты бы отказался? Рыжий хмыкнул:
- Кто я и кто герцог! Он легко мог добиться, чтобы тебя заключили под стражу и сгноили в тюрьме, если не желал драться.
- Значит, желал.
- Вот и спрашиваю: почему?
- Кто знает… Может быть, просто хотел вспомнить молодость? А может, хотел почувствовать себя обычным человеком, а не влиятельным придворным, возвышающимся над толпой.
- Такое чувство стоит смерти?
Прожить несколько минут жизнью, отличной от всей предыдущей? Вдохнуть воздух невозможного, но такого притягательного мира? Испытать то, о чем не мог даже мечтать? Ощутить, как с сердца падают цепи?
- Иногда стоит и большего.
Но в отличие от меня рыжий был настроен отнюдь не философски. Впрочем, ему по чину положено крепко стоять на ногах и не отрываться от земли.
- А ты?
- Что я?
- Почему ты не отказался?
Вое правильно, Борги, правильно, но так… Скучно. Есть две стороны, и если одна поддалась внезапному капризу или впала в безумие, то другая, чье здравомыслие, положим, даже временное, не давало повода усомниться, должна была взять власть над обстоятельствами в свои руки, дабы закончить сражение миром. Правда, ко всему этому прилагается еще одно крохотное условие. Совпадение желаний.
Да, именно совпадение. Хотя бы одно. Ни для кого не секрет, что живое существо каждую минуту своего существования испытывает по меньшей мере десятки разных потребностей, просто какие-то из них выступают на первый план, а какие-то удачно прячутся в тени. Я не хотел убивать герцога, не хотел помогать ему умереть, и если бы в глубине сознания Магайона теплилось бессознательное желание жить, крови не пролилось бы. Но человек, молящий меня о смерти, боялся оставаться в живых. Это не было усталое отчаяние эльфа, для которого уход в Серые Пределы был скорее потаканием собст-
ненному упрямству, чем исполнением долга перед живущими. Это был самый настоящий страх, тот, что больше смерти. И, к моему искреннему сожалению, я мог его разделить.
Я дышал туманом, забирающим волю. Я слушал заговор знахарки, с ужасом понимая, что не смогу ему противиться, как бы ни пытался. Кому-то другому опасения герцога показались бы смешным стариковским капризом, но только не мне. Если бы груз, давящий на плечи Магайона, был хоть чуть-чуть полегче! Возможно, удалось бы уговорить, упросить, пригрозить, в конце концов. Но ответственность за многие сотни судеб только усугубила положение, усилив страх до невыносимого предела. Оставшись в живых, герцог мог сойти с ума, мог добровольно удалиться от общества, что было бы не самым худшим вариантом, но мог и объявить охоту на возможных врагов. На лекарей и знахарей, на магов, на деревенских ведунов, на…
93 
