Особенно,... 
108 
– Кто велел тебе облить женщину?
– Какую женщину? Облить? Да что вы такое говорите, эрте?! Да я никогда бы…
Мои пальцы скользнули по складкам ткани, как по струнам, и в следующий миг парень обнаружил, что дышать ему стало намного труднее.
– Я не буду спрашивать долго.
– Эрте…
– Кто?
– Какой-то купец, – прохрипел подавальщик. – Точно из приезжих, а не местный. Сказал, повеселиться, мол, хочу.
Не знаю, какое веселье подразумевалось, но главная цель была достигнута: женщина осталась одна. Причем в положении, которое…
– Где ее комната?
– Наверху. Третья от лестницы направо.
Натти оказался на ногах еще раньше, чем я, но торопиться мы не стали, чтобы не привлекать излишнего внимания на случай, если в зале присутствовали подручные того незадачливого воздыхателя. Прошли между столами, вроде как переговариваясь о своих делах, поднялись по ступеням и, только когда скрылись из поля зрения трапезничающих, ускорили шаг.
Разумеется, дверь была закрыта. Но засовы в гостевых домах всегда хлипкие, а веса во мне много, и достаточно было приложиться плечом в нужном месте к двери, чтобы та, отчаянно охнув, влетела в комнату.
Успели мы, судя по всему, вовремя: мужчина еще только-только склонился над лежащей на полу и, похоже, оглушенной или чуть придушенной, а потому неподвижной женщиной. Штаны насильника, разумеется, были приспущены, а длинная рубашка жертвы разодрана на спине. Видимо, наша нанимательница только-только успела снять с себя промокшую одежду и облачалась в сухую, когда враг ворвался внутрь. И оставалось только молиться, чтобы он своими действиями не убил незнакомку, потому что проверять ее дыхание и пульс сейчас было некогда.
Мужчина обернулся в нашу сторону не сразу, даже сорванная с петель дверь не слишком-то его побеспокоила, настолько сильным, видимо, было желание. Но когда в согнувшуюся дугой спину уперся наконечник дорожного посоха, сознание насильника чуть прояснилось. Настолько, что он попробовал убежать. Впрочем, безуспешно, потому что следующий удар пришелся в коленный сгиб, прорывая вместе со штаниной сухожилие.
Мужчина заорал благим матом, растягиваясь на полу и ощупывая колено руками в надежде хоть чуть-чуть уменьшить боль. Обезумевший взгляд скользнул по нашим лицам.
– Ах ты!..
Точное значение выкрикнутого слова было мне неизвестно, но этого и не требовалось, чтобы понять, какое чувство вызвали мои действия у насильника.
– Мало?
Я ударил по другому колену, теперь уже не с внутренней, а с наружной стороны, дробя кость кованым железом наконечника. Мужчина взвыл еще омерзительнее.
– Это научит тебя не приходить незваным?
В ответ насильник разразился пространной речью о том, что он с нами сделает, когда выберется отсюда. И что сделает с женщиной. Вторая часть не понравилась мне еще больше, чем первая.
– Знаешь, как поступают с теми, кто добивается близости с женщиной против ее воли?
Он знал. Или догадывался. В любом случае, когда я занес посох над его причинным местом, глаза мужчины стали похожими на застывшие лужицы олова: отказались что-либо выражать. Но, конечно, он до последнего мига думал, что мои слова лишь угроза, призванная напугать. Зато я, переступая порог комнаты, уже знал, что время запугиваний давно истекло.
Крик был истошный, но короткий и быстро захлебнувшийся беспамятством. Натти помог мне вытащить бездыханное тело в коридор, притворил дверь и подошел к женщине, все еще неподвижно лежащей ничком.
– Он ее что, того? Убил, что ли?
– Надеюсь, нет.
Я присел на корточки и дотронулся кончиками пальцев до тонкой шеи в том месте, где просматривался крупный сосуд.
– Жива. И скоро очнется. Надо бы ее хоть на кровать положить и… прикрыть тоже надо.
Но намного удобнее подхватывать под руки и под колени, когда человек лежит вверх лицом, а не затылком. Я осторожно перевернул незнакомку на спину и тут же растерянно остановился, разом забыв о своих благородных намерениях. Натти за моей спиной изумленно присвистнул:
– Это надо же… Так она баба или мужик?
* * *
Ответить на заданный рыжим вопрос я не смог ни сразу, ни четверть часа спустя, когда мы уже сидели в трапезном зале за тем же столом, который покидали, отправляясь на спасение, что называется, прекрасной дамы. И во мне почему-то крепло подозрение, что очень многие истории, посвященные подобным подвигам, умолчали об истинном положении дел, ведь под длинными юбками естества не разглядишь.
108 
