68 
У него действительно имелись планы: чудесные планы.
— Ты уже просмотрела все картинки в книге, которую дала тетя Софи?
— Пыталась наскоро ее пролистать, но тетки не дали мне ни минуты покоя. Думаю, они были смущены и пожалели, что дали мне книгу. Но позволь заверить, я держалась стойко.
— Если хочешь, мы пойдем в спальню и посмотрим картинки вместе. Как тебе это понравится?
— Очень, то есть не думаю, что я смогу рассматривать картинки, если ты станешь заглядывать мне через плечо и видеть то, что вижу я. На парочках совсем нет одежды.
— Даже на джентльменах? Они тоже раздеты?
— Я просмотрела, сколько могла, пока тетя Софи осторожно пыталась выдернуть книгу у меня из рук. Мне удалось увидеть не меньше чем с полдюжины. На всякий случай я спрятала книгу в чемодане, под блузками, в надежде, что ее не стащат. И джентльмены…
Она нервно откашлялась.
— …они выглядели как-то странно. Совсем не похожи на маленьких мальчишек в Брендон-Хаусе.
— Что в них такого странного?
— Спереди внизу… торчало что-то большое и вздутое, словно из животов росли древесные сучья.
Николас рассмеялся:
— Похоже, художник был крайне высокого мнения о себе и желал произвести впечатление на женщин, поэтому и прибегнул к преувеличениям, чтобы донести свою мысль до читателей.
Розалинда, сцепив пальцы, подалась вперед:
— Какую мысль? Я ничего не понимаю. И больше не желаю говорить на эту тему. Не желаю нырять под стол, чтобы спрятать свое пламенеющее лицо. Страшно подумать, что может оказаться под этим столом, в темноте, когда к тому же там нет никаких ног, прогоняющих потусторонние создания.
Но Николас спокойно улыбнулся:
— Доедай свое пирожное, а потом пойдем в библиотеку и потребуем, чтобы дед не навещал нас в спальне. И будем наслаждаться друг другом. Обещаю, все будет хорошо. Я твой муж, и ты должна мне довериться.
Обдумав его слова, она, к изумлению Николаса, спросила:
— Послушай, ты знаешь, почему кресло деда упало, когда я пела песню?
О, он уже успел поразмыслить над этим.
— Мы обсудим это завтра. Но не раньше полудня.
В комнату вошел Блок с канделябром.
— Думаю, вы захотите выпить портвейна в одиночестве милорд.
Действительно ли в его голосе звучали иронические нотки?
Николас сложил салфетку и бросил рядом с тарелкой:
— Нет, спасибо, Блок. Мы идем наверх. В доме все спокойно?
— Да, милорд. Позвольте сказать, что со стороны мистера Причарда было крайне тактично оставить вас вдвоем, тем более что это ваш первый вечер в Уайверли-Чейз и первый вечер вместе в качестве супружеской пары.
— Нет, Блок, не позволю. Розалинда подавилась смешком.
— Пожалуйста, Блок, поблагодарите кухарку за прекрасный ужин. Милорд?
Николас отодвинул ее стул и взял жену за руку.
— Спокойной ночи, Блок. Да, и попросите мистера Причарда нанять еще слуг. Вряд ли кухарке понравилось самой мыть кастрюли и сковороды. Я лично поговорю с каждым. И развею всякую боязнь призраков.
— Прекрасно, милорд, но у меня вряд ли это получится. Видите ли, по деревне пошли разговоры — люди вспоминают вашего деда и тот факт, что тело не было найдено.
— Уверяю, когда дед умер, его бренные останки были похоронены. И какой ему толк от них в потустороннем мире?
— Ах, милорд, тогда вы были совсем ребенком и ничего не помните. Зато я помню. Очень хорошо помню, что сказал тот, кто все знает.
— Это еще кто?
— Врач. Доктор Бланкеншип, милорд, суетливый коротышка с пшеничными волосами и такими прозрачными глазами, что никто не мог определить, куда и на кого он смотрит. Это он потихоньку сказал своей сестре, что, когда наносил последний визит, старый граф не лежал в гробу, как тому следовало быть. Вы, милорд, уже успели сбежать из дому.
— Я помню Бланкеншипа. Что с ним произошло?
— Уехал во Францию, милорд.
— И поделом ему! — воскликнула Розалинда. — Всякий, кто распускает подобные слухи, заслуживает отправки во Францию!
Блок кивнул.
— Должен признать, доктор Бланкеншип всегда считался чудаком. Однако его рассказ о пропаже тела старого графа привлек всеобщее внимание. И все же, несмотря на сложности, несмотря на то, что я предвижу неудачу, мы попытаемся нанять слуг.
— А где сейчас сестра доктора Бланкеншипа?
— Так и живет в деревне, в доме брата. По-прежнему рассказывает старую историю. Похоже, жители деревни никогда не устают ее слушать. Правда, она так стара, что почти ничего не соображает.
68 
