Особенно,... 
66 
— Да, миледи…
На этот раз реверанс был такой глубокий, что горничная едва не уселась на пол.
— Матильда! Какое чудесное имя. Обязательно спрошу ма, что она о нем думает.
Они ушли. Николас подошел к дверям библиотеки, откуда вдруг раздался громкий бас:
- Ушел я в море молодым
- И волны рассекал,
- Пока не сделался седым,
- Не обогнул немало скал.
- Я плавать научился: вот сюрприз вам!
- Но никогда не надевал я шляпу.
- Хей-хо, хидди-хо,
- Но никогда не надевал я шляпу!
За этим неуклюжим стихом последовали еще три, совершенно непроизносимые, после чего в комнате воцарилось молчание, полное, абсолютное молчание.
Питер криво улыбнулся:
— Меня больше не пробирает озноб. Хотя разве нормальный человек способен привыкнуть к присутствию призрака моего прежнего хозяина? Факт остается фактом: он действительно здесь. И что нам теперь делать?
Николас увидел лежащий в углу тюфяк, который, очевидно, служил Питеру постелью.
— Блок, проводите Розалинду наверх. А я пойду, поздороваюсь с дедом.
Ну да, как же! Так она и согласится!
— О нет, я с тобой! А вдруг мы с ним сможем спеть дуэтом?
Питер удивленно воззрился на нее, хмыкнул, но тут же смущенно кашлянул.
Николас тоскливо подумал об ожидавшей наверху огромной постели и о голой Розалинде, с улыбкой растянувшейся на простынях и манившей его.
Тряхнув головой, он решительно шагнул к закрытой двери библиотеки.
— Я оставлял дверь открытой, — сообщил Питер, — но она всегда закрывается. Всегда. Сначала я ужасно пугался, не зная, что делать, но потом привык. — Он пожал плечами и снова улыбнулся Розалинде: — А вот вы, миледи, кажется, не боитесь.
— О нет, я обожаю петь, — заверила Розалинда и подарила ему ослепительную улыбку.
Глава 29
Молчание. Что же, вполне естественно, учитывая, что дед давно мертв и; по идее, вообще не должен разговаривать.
Они с Розалиндой ступили в огромную библиотеку, полутемную и такую длинную, что другой конец терялся во мраке. Помещение было довольно узким, а книг насчитывалось так много, что Розалинда впервые в жизни видела такое количество томов. Даже в обширной библиотеке дяди Дугласа, не говоря уже о драгоценном собрании дяди Тайсена, не было ничего подобного.
— Здесь есть окна? — прошептала она.
— Разумеется.
Николас направился вглубь, откинул тяжелые бархатные шторы и накинул толстые витые шнуры на позолоченные крючки, после чего распахнул окно. В комнату ворвались свет и свежий весенний воздух. Николас глубоко вздохнул, повернулся и…
По комнате пронесся стон.
Николас и Розалинда оцепенели.
— Простите. Я забыл сказать, — извинился Питер, входя в комнату, — что он, похоже, терпеть, не может свет. Возможно, если долго пролежать в могиле, привыкаешь к темноте. Подождите немного и увидите, как шторы снова сомкнутся.
Николас не сводил взгляда с любимого дедовского кресла, совершенно пустого и стоявшего у камина.
— Вы видели его, Питер? — бросил он, не оборачиваясь.
— Не видел.
— Спасибо. А теперь оставьте нас.
— Э-э… вы уверены, милорд? Я беспокоюсь за ее светлость…
— Ее светлость вполне способна в одиночку сразиться с шайкой португальских разбойников, — с улыбкой заверил Николас. — Она не дрогнет. Идите, Питер, все будет хорошо. По словам Блока, мой дед вернулся, потому что приехала она. Пусть познакомятся.
Питер вышел, оставив дверь открытой.
На их глазах дверь медленно закрылась сама собой.
— Итак, дед, — начал Николас, — обращаясь к пустому креслу, — похоже, ты вызвал немалый переполох. Откровенно говоря, мне не хотелось бы слышать новые стоны. Лучше поговори со мной и Розалиндой. Ты ведь для этого здесь? Чтобы с ней познакомиться?
Молчание.
Очень тихий скрипучий голос пропел:
- Наконец-то девушка ступила
- На некогда чужой порог.
- Как скоро ей заплатишь долг,
- О ты, которого она любила?
Николас наверняка упал бы, если бы перед этим не прислонился к каминной полке.
Долг. Проклятый долг.
Он по-прежнему не понимал всей этой истории с долгом, но она не покидала какого-то темного уголка души. С самой юности этот долг присутствовал в снах Николаса, и с годами необходимость его выплатить становилась все более настоятельной.
66 
