Особенно,... 
32 
— Это никакой не допрос. Просто беседа. Большей частью — чтобы успокоить человека, пусть зря не переживает.
— И все-таки…
— Никаких «все-таки». Сколько я себя помню в полиции, я только и делал, что нарушал правила. Мартинссон как-то подсчитал, что за все эти нарушения я должен был получить минимум четыре года тюрьмы. Но, пока моя работа приносит результаты, это все не в счет. Это один из немногих пунктов, по которым у нас с Нюбергом нет разногласий.
— Нюберг? Техник-криминалист?
— Насколько мне известно, в Истаде других Нюбергов нет. Он скоро уйдет на пенсию, и никто о нем и не вспомнит… Или наоборот — всем будет не хватать его скверного характера.
Они пересекли улицу. Ветер становился все сильнее и сильнее. Его порывы подымали в воздух обрывки газет и сухие листья. У подъезда стоял велосипед без заднего колеса. Рама была изуродована так, словно на бедную машину напал вандал-садист. Они вошли в подъезд. Отец глянул на список жильцов.
— Биргитта Медберг. Это она заявлена в розыск. Дочь зовут Ванья. Говорят, она, когда звонила, была в истерике и все время кричала.
— Ни в какой истерике я не была, — крикнула женщина с верхнего этажа, — и уж точно не кричала.
Она глядела на них, перегнувшись через перила.
— Никогда не следует громко говорить в подъезде, — смущенно пробормотал отец.
Они поднялись по лестнице.
— Я так и думал, — сказал он, дружелюбно пожимая руку нервозной женщине, — мальчики в отделении до сих пор не научились отличать нормальное волнение от истерики.
Женщине по имени Ванья было около сорока. Она была очень толста, блузка вся в пятнах. И по-видимому, давненько не мыла голову. Они вошли в квартиру. Линда сразу узнала ударивший в нос запах. Мамины духи, подумала она. Те самые, какими она пользовалась, когда ее что-то разозлит или расстроит. Потому что имелись и другие, на тот случай, если все хорошо.
Они прошли в гостиную. Ванья тяжело плюхнулась на стул и ткнула пальцем в направлении Линды, не успевшей толком представиться.
— А это кто?
— Ассистент, — веско сказал Курт Валландер. — Можно услышать, что случилось?
Ванья начала рассказывать, отрывисто и нервозно. Чувствовалось, что она с трудом подбирает слова — сказывается отсутствие привычки излагать свои мысли длинными предложениями. Линда сразу поняла, что она и в самом деле очень встревожена — едва вспомнила свои собственные ощущения по поводу исчезновения Анны.
История была короткой. Ее мать, Биргитта, занималась географией культуры и главным ее делом было нанесение на карту старых дорог и тропинок в Южной Швеции, прежде всего в Сконе и Смоланде. Год назад она овдовела. У нее было четверо внуков, из них двое — дочки Ваньи. Она договорилась с матерью, что заедет ее навестить с внучками в двенадцать часов. Мать до этого собиралась в одну из своих маленьких экспедиций, на охоту за тропинками, как она это называла. Но когда они пришли, матери не было. Она подождала два часа и позвонила в полицию.
Мать никогда не обошлась бы так с внучками. Значит, что-то случилось.
Она замолчала. Линда попыталась представить первый вопрос отца: «А куда она собиралась?»
— А ты не знаешь, куда она собиралась? — тут же спросил он.
— Нет.
— Она ездит на машине?
— У нее красная «веспа». Ей сорок лет.
— Красная «веспа»? Сорок лет?
— В те времена все «веспы» были красными. Я тогда еще не родилась. Мама рассказывала. Она состоит в каком-то клубе владельцев древних мопедов и мотороллеров, по-моему, в Стаффанторпе. Не могу понять, зачем ей это. Но она, по-моему, получает удовольствие от общения с этими помешанными.
— Ты сказала, что год назад она овдовела. У нее не было признаков депрессии?
— Нет. Если ты думаешь, что она могла покончить с собой, то это совершенно невероятно.
— Я ничего не думаю. Просто иногда даже самые близкие люди очень умело скрывают, что у них на душе.
Линда уставилась на отца. Он тоже бросил на нее быстрый взгляд. Нам надо об этом поговорить, подумала она. Я не должна скрывать от него эту историю, когда я чуть не бросилась с моста. Он-то знает только про одну мою попытку — с венами.
— Она ни за что бы этого не сделала. По одной простой причине — она никогда не подвергла бы внуков такому испытанию.
— Она ни к кому не могла поехать?
Ванья закурила сигарету. Пепел сыпался на платье и на пол. Линда подумала, что дочь совершенно не вписывается в обстановку материнской квартиры.
32 
