72 
— Вот еще, на татей бумагу переводить. Осина да веревка с петлей — вот и все их допросные листы. Этот чужеземец из других будет, чародей иноземный. Запри его покрепче, да снеди дай. Я сегодня еще не кормил.
— Дам, дам, — кивнул Капитон, принимая полонянина. — И сам схожу, Ефпрасинья заждалась ужо. Ну, иди.
Чужеземца повели еще ниже, а опричник стал подниматься наверх. Раз уж он приехал в Копорье, следовало навестить воеводу.
Воевода крепости, Павел Тимофеевич Кошкин, был племянником боярина Кошкина, дочиста разгромившего литовское войско у Дорогобужа, за что Павла Тимофеевича особо отмечал государь и уважали служилые бояре. Сам воевода отличиться ничем пока не успел, но и себя не ронял, честно выполняя долг перед отчизной. Предупрежденный о приезде опричника, он встретил его в дверях, вежливо, как равному, поклонился и пригласил в горницу.
Оказалось, Зализа попал на какое-то празднество: за столом уже сидело шестеро человек: двое стрелецких полусотников, сотник, начальник артиллерийского наряда (черносотенец Архип Моловец из Тулы, иерей ближнего к воеводскому дому храма преподобного Сергия отец Петр) и еще один незнакомый опричнику священник. Судя по тому, что на столе стояли пироги, Семен попал к самому началу застолья.
— Порубежник здешний, государев человек Семен Прокофьевич, — явно для незнакомого Зализе гостя представил его воевода.
После того, как опричник уселся за стол, воевода Кошкин лично отрезал от большой буханки ломоть хлебов передал его Зализе, пододвинул к нему солонку.
— Благодарствую, Павел Тимофеевич, — кивнул Семен, однако этим чествование гостя не закончилось. Вернувшись во главу стола, хозяин взял расписную миску, с опричного блюда наколол два куска залитого густым соусом мяса, передал прислуживающему за столом отроку. Паренек поднес миску Семену, с поклоном произнес:
— Чтоб тебе, государь, кушать на здоровие.
— Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою и исполняеши всякое животно благоволения, — перекрестившись, произнес перед трапезой краткую благодарственную молитву Зализа.
Оба священника одобрительно кивнули.
— Спокойно ли на рубежах у Невы, Семен Прокофьевич? — вежливо поинтересовался воевода, и Зализа невольно поморщился. Боярин Кошкин подцепил ножом пирог с общего подноса, и повторил свой вопрос: — Так как на рубежах у Невской губы, государев человек.
— Варяги деревеньку сожгли на реке, — со вздохом признал Семен.
— Значит, на Ижорском погосте вместо шестидесяти трех деревень осталось только шестьдесят две… — укоризненно попрекнул засечника воевода. Зализа понял, что о его промахе наверняка уйдет грамота в Разрядный приказ.
— Дурное это место, Павел Тимофеевич, — не столько попытался оправдаться, сколько пожаловался опричник. — Ужо который раз беды с ним случаются. Не даром чухонцы деревеньку сию Землей Мертвых называют. Бают даже, навка там живет, смерть на местных людишек наводит. Ну откуда в наших землях варяги взяться могли?
— Может, свены? — не поверил один из пятидесятников.
— Нет, эти совсем дикие. Доспехи древние, неполные.
— Так это ты против них шуйских вотчинников исполчил, Семен Прокофьевич? — проболтался воевода о том, что успел получить о деяниях Зализы достаточно полный донос.
— Нет, Павел Тимофеевич, — покачал головой опричник, — Не на них. После набега варягов объявились там же на берегу чужеземные колдуны числом более двух сотен, из которых сотня кованной рати, навели на варягов чары, заманили их в сарай, да и сожгли живыми.
Над столом повисла мертвая тишина, а Зализа, наконец-то почувствовавший себя спокойнее, подцепил на кончик ножа «опричное» мясо и принялся его неторопливо объедать.
— Ты исполчил двух бояр против двух сотен латной рати?
— Мы завели их в болота к Невской губе, — покривил душой опричник. — Заплутав, они перебрались на Березовый остров, изгнали свенов и стали там вместо них.
Гости облегченно зашевелились, их настроение явно переменилось в пользу опричника. Воевода сделал знак прислуге, и те унесли блюда с недоеденными пирогами, поставив на их места миски с вареным и жаренным мясом, печеной рыбой и несколькими покрытыми румяной корочкой цыплятами. Зализа подцепил ножом одного цыпленка, прикину на глаз его размер и целиком переложил к себе на широкий хлебный ломоть.
72 
