ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  77  

Но не принимают горькой правды местные бояре, от злости да обиды такие порой указы отписывают, что порой сами потом не рады. Любчане, например, в семь тысяч сороковом году запретили своим купцам торговать в Нарве под страхом отнятия товара, да полного запрета преступившему закон купцу коммерцией потом заниматься. Выгоды от этого указания никто, кроме ливонских купцов, не получил — но когда Зализа застукал в Нарве на торгу любчанского гостя Илью Баженова, тому оставалось только зубами скрипнуть, да улыбку на губы свои натянуть.

Разумеется, торгового человека Баженова опричник на суд не отдал, и даже грамотку для него исхлопотал, в куземские купцы зачисляющую, но с тех пор Зализа стал у Ильи Анисимовича частым гостем.

Поначалу опричник жалел купца, волею судьбы оказавшегося на путях Варяжского моря.

Торговля тут, как известно, небогатая, а вот народы населяющие, берега, дикие — а потому пиратство царит безграничное. Новгородцам до здешних вод интереса нет, московскому государю недосуг, а потому порядка навести некому.

Однако осевший стараниями Зализы в Куземкино, в двух десятках верст от устья Луги, Баженов очень быстро отстроил себе дом в два жилья с теремом, поставил склады и вроде даже заказал себе новую ладью вдобавок к старой, и как-то неожиданно оказался помощником местного посадника.

Построенная навроде новгородской ладья, помимо груза, брала на борт до сорока мужиков, если не сказать прямо — ратников. Сила, по дикарским мерам, огромная — и Зализа тихо предполагал, что купцу не раз приходилось вдали от берегов удачно пощипать тех самых пиратов, что зарились на его простенькую с виду лодочку.

Впрочем, как общаются торговые люди с лихими на неспокойных волнах Варяжского моря опричника не касалось — у него и на берегу дел хватало. А вот торговая грамота купца и его зарубежные интересы в Германии и Ганзе не раз оборачивались для Семена интересными вестями.

Возможно, Илья Баженов за прошедший год стал в десятки, если не сотни раз богаче Семена Зализы — но Зализа был человек государев, он символизировал собой волю Ивана Васильевича, и за спиной его скрывалось могущество московского царя и всей Руси, а потому именно купец Баженов низко склонился в дверях, перед нищим порубежником.

— Здоровья тебе, Илья Анисимович! — дружелюбно кивнул в ответ Зализа. — Вижу, одна у тебя ладья у причала стоит. Где же вторая? Никак уже с товарами за море ушла?

— Уйдет разве? — не удержался от возможности побрюзжать купец. — Кормчего толкового не найти. Как конопатить закончат, придется сразу двумя ладьями в Ганзу плавать. Да что же ты в дверях стал, Семен Прокофьевич? Проходи в дом, садись у стола. Марья ужо на стол накрыла, тебя ждет.

Разумеется, Зализа мог так же легко, как вывел Баженова в люди, разорить его до гунки, потому купец его все-таки побаивался. С другой стороны, Илья Анисимович в раздорах с тиунами и мытарями нередко прикрывался именем Зализы, и Семен смотрел на это сквозь пальцы.

В итоге отношения между купцом и засечником установились дружеские. Дом купца Баженова был одним из немногих мест, где опричник чувствовал себя легко и свободно.

Обитающие в богатом доме купца людишки забрали коней, поднесли гостям сбитеня. Засечники прошли в горницу, где пышная, румяная Марьяна, привезенная купцом из давнего путешествия в Литву, накрывала праздничный стол.

— Так расскажи нам, куда ездил, чем торговал, Илья Анисимович? — предложил Зализа.

— Хорошо съездил, благодарствую, — приложил руку к груди купец. — Был я в Ганзе, в городе Росток. Поторговал хорошо. Ноне пенька, воск, мед, меха разные сильно в цене поднялись. Брожение ноне сильное среди ганзейских купцов. Прослышали они, что моряки английские дорогу проведали по северным водам в русский город Холмогоры, и теперь сами туда плавать станут, убыток датским и немецким пиратам чиня огромный, и Ганзу от торговли с Русью устранят. Хотели они даже новую войну с оной Англией затеять, но англичане к ним в гавани более не заходят. Теперь они натравляют Данию и Швецию военную экспедицию затеять и побережье Белого моря завоевать.

Засечники дружно расхохотались. Новгородцев можно любить, можно ненавидеть: но пытаться отвоевать у них морские гавани — это все равно, что щекотать соломинкой в носу у взбесившегося быка.

— Еще я купил диво дивное, красоту неимоверную. Пойдем, Семен Прокофьевич, покажу.

  77