ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>




  132  

– По поводу чревоугодия, мой друг, мы с тобой спорили неоднократно, – Тиранион с видимым удовольствием уплетал за обе щеки нанизанных на прут перепелов. – Откушай, – протянул он зажаренную дичь Мирину. – Ибо нам еще долго придется тереть эти жесткие скамьи в ожидании конца праздника. А чем нас угостят вечером, трудно сказать. Надеюсь, в Пантикапее спартанские обычаи не в моде, потому что черствые ячменные лепешки и скверное боспорское вино на ночь меня вовсе не воодушевляют.

– Удивительно, но сегодня я с тобой согласен, – Мирин последовал примеру приятеля, несмотря на неодобрительные взгляды чопорных служивых из посольской братии; впрочем, возможно они просто завидовали. – Видимо, в Таврике какой-то необычный воздух, возбуждающий зверский аппетит. Теперь я могу поверить рассказам путешественников, утверждавших, что степной номад может за один присест слопать целого кабана.

– Хотел бы я с ним посоревноваться, – мечтательно вздохнул грамматик. – Но чтобы обязательно было хорошее вино, пусть даже, согласно скифскому обычаю, и не разбавленное водой.

– Надеюсь, возможность воочию увидеть это прелюбопытнейшее зрелище мне не представится, – поэт изобразил испуг. – Дело в том, что тебе терять нечего, – и он со смехом показал на лысину толстяка, – а мой скальп, – Мирин дернул себя за густые ухоженные волосы, – пока еще мне не надоел.

– Начинается! – вскричал Тиранион, от возбуждения едва не уронив перепелов на доски помоста. – Смотри, сейчас распорядитель подаст знак и…

Его голос тут же растворился в невообразимом реве, пронесшемся над гипподромом, – глухо ухнул большой тимпан, и всадники, горяча коней, вихрем сорвались со старта.

– Мирин! – пытаясь перекричать неистовствующих почитателей одного из древнейших видов состязаний, Тиранион едва не ткнулся в ухо поэта. – А ведь мы с тобой не поставили ни на одну лошадь. Это неинтересно.

– Согласен! – неожиданно принял его предложение Мирин. – Выбирай, только поскорее.

– О, боги, ну и задачка… – грамматик с расширившимися от возбуждения глазами смотрел на скакунов. – Вон тот, вороной.

– Великолепный конь, – поэт напряженно размышлял. – А я, пожалуй… да, именно! Рискну! Выбираю буланого.

– Сколько ставишь?

– Пять ауреусов.

– Ого! Я, конечно, принимаю твои условия… – Тиранион саркастически ухмыльнулся. – Но, мой любезный друг, мне кажется, твой выбор несколько странен. Я не предполагал, что ты так плохо разбираешься в лошадях. Этот буланый – полукровка. Даже сам Аполлон на таком одре вряд ли придет первым. Но я готов чуток подождать, пока ты не изменишь решение. Понимаешь, мне будет стыдно воспользоваться твоей неосведомленностью в подобных делах.

– Этот, и никакой иной, – Мирин упрямо боднул головой.

– Как знаешь… – вздохнул с напускным смирением грамматик, втайне радуясь – упрямство Мирина вошло в поговорку среди понтийских мыслителей и поэтов, и Тиранион, достаточно хорошо зная характер друга, своим предложением только подбросил дров в огонь; теперь он был совершенно уверен, что пять ауреусов вскоре зазвенят в его кошельке.

Уже на втором круге чистокровные мидийские жеребцы доказали свое преимущество. Их тонкие, стройные ноги мелькали с такой скоростью, что рябило в глазах. Парфянские скакуны держались несколько сзади – их время должно было наступить чуть позже, когда пройдет первый запал, и начнется игра нервов и мастерства наездников. Кони Парфии обладали удивительным свойством – они были «думающими». Главное для седоков заключалось в том, чтобы не мешать им выбрать наиболее удобную позицию для решающего рывка; дальнейший путь они просчитывали с изумительной точностью, как самые выдающиеся математики древности.

А что же полукровки? Они отстали на четверть круга, и зрители даже не обращали на них внимания – там было все известно заранее. Их богатые хозяева-купцы потрясали полными кошельками, будущей наградой победителю, стараясь таким образом воодушевить и подстегнуть наездников, но те, раздосадованные неудачным жребием, заведомо лишившим их даже малейшей возможности, как им казалось, надеяться на победу, были совершенно равнодушны к этим посулам и теперь лелеяли надежду только сократить расстояние с основной группой.

Один Савмак был хладнокровен и уверен в силе и скорости своего жеребца. Он каждой частицей тела ощущал, как постепенно разогреваются железные мышцы коня, как его широкая грудь все больше и больше захватывает напоенного пылью воздуха, и кровь мощными толчками пульсирует в жилах, питая энергией неутомимые ноги. Склонившись к шее жеребца, Савмак шептал ему какие-то нежные слова на родном языке, и животное, чьи предки носили на спине не одно поколение скифов, будто понимало этот удивительный монолог, все прибавляя и прибавляя в искрометном стелющемся беге.

  132